Мама вышла из ванной, вытирая брызги крови на своей белой шелковой блузке. Ее кожа была бледной, а карие глаза красными. Заметив меня, она подскочила и медленно опустила руку, сжимавшую полотенце, к себе. Ее каштановые волосы находились в беспорядке, обычно элегантный шиньон взъерошен, из него выбивались пряди.
— Что случилось? — спросил я.
— У твоего отца был приступ кашля, — сказала она без эмоциональным голосом, а затем со странной улыбкой произнесла. — Кажется, моя блузка испорчена.
Я подошел к ней и положил ей на плечо руку.
— Когда ты в последний раз спала?
Она покачала головой, будто вопрос был неуместен.
— Я нужна твоему отцу. Ему необходимо мое полное внимание, чтобы поправиться.
Я снова взглянул на кровать. У меня было мало надежды, что папа поправится. Возможно, он будет цепляться за жизнь — что бы от нее ни осталось — еще несколько недель, но его смерть не за горами. Слова Эммы могли оказаться верными. Недели до Рождества казались непреодолимым расстоянием для человека, прикованного к постели.
Думая о предстоящих неделях, я почувствовал, как меня охватывает глубокая усталость. Смерть отца и неизбежный надвигающийся скандал в Наряде потребуют от меня всех сил.
— Как... — вырвавшееся из потрескавшихся губ отца слово заставило нас подпрыгнуть.
Она бросилась к нему и промокнула ему рот мокрым полотенцем. Его остекленевшие глаза остановились на мне. Я опустился на стул рядом с кроватью и наклонился вперед, чтобы понять его.
— Как все прошло?
Каждое слово вырывалось из его тела болезненным хрипом, и моя собственная грудь болела, просто представляя его борьбу. У меня была миллисекунда, чтобы решить, что сказать.
— Все прошло хорошо, — сказал я, делая выбор на лжи.
Отец не общался ни с кем за пределами семьи, потому что не хотел показывать свою слабость перед другими. Он хотел, чтобы они запомнили его как сильного лидера, каким он был раньше. Это означало, что правда о фиаско с Римо Фальконе не достигнет его ушей, если я поговорю с несколькими ключевыми людьми и прослежу, чтобы они держали рот на замке.
Его глаза возбужденно блеснули.
— Мы замучили его до смерти. Это заняло у нас два дня, но в конце концов он взмолился о пощаде. Мы отрезали ему член и покончили с его жалкой жизнью.
Как только я произнес эти слова, мое собственное разочарование снова нахлынуло на меня. Я так долго стремился к конечной цели — уничтожить Римо, но все было напрасно.
Отец кивнул.
— Они... они все так делают. Ты оказал честь?
— Да.
Ложь легко слетала с моих губ, может, потому, что ее легче было переварить, чем правду. Мне все еще было тяжело смириться с тем, что Римо вернулся в Лас-Вегас, что он будет жить своей жизнью, и не только этим... у него была Серафина, чтобы выставить напоказ его победу над Нарядом.