Стемнело, когда я добрался до 32-й танковой бригады. Она в обороне севернее Кретинги. Командир РТО инженер-капитан И. Ф. Гусев. На его кителе два ордена — Красной Звезды и Отечественной войны. Белянчев как-то просил рассмотреть вопрос о назначении Гусева начальником ПРБ корпуса, поэтому я особенно присматривался к этому еще молодому инженеру.
— Рота самостоятельно справилась со всем текущим ремонтом, — доложил Гусев. — Только две машины среднего ремонта передали армейскому батальону в районе Вертели. А вот теперь уже на голодный паек садимся. Не хватает запасных частей.
Гусев произвел впечатление вдумчивого специалиста, дисциплинированного офицера и неплохого хозяина.
* * *
Октябрьская ночь окутала поля вчерашних боев. Свет хотя и замаскированных фар еще больше сгущает темноту. Необычно тихо. Только изредка доносятся раскатистые залпы тяжелой артиллерии со стороны Мемеля, опережаемые зарницами вспышек.
На КП приехал поздней ночью. С трудом разыскал своих на окраине большого населенного пункта Григолен-Гедмин. Сразу же набросился на сводки. Итог совсем не плохой — за день восстановлены и вернулись в свои части 16 танков, да подтянулись с маршрутов из числа восстановленных и эвакуированных из болот 15. Итого — 31.
Синенко весь этот день вел тяжелые бои. Отразив 8 контратак, он пробился к внутреннему обводу на подступах к Мемелю, но потерял 42 машины, из них 31 «тридцатьчетверку».
Иванов прислал коротенькую записку с офицером связи: бригады по сбору годных агрегатов и запчастей приступили к выполнению задания; надеется, что затруднения с агрегатами будут завтра ликвидированы.
«Не плохо и это», — подумал я.
Неожиданно вошел, точнее, вбежал ординарец сержант Козлов и скороговоркой, чего с ним никогда не случалось, выпалил:
— Товарищ полковник, что-то под Мемелем неладно.
Я вышел во двор. Бескрайнюю темноту ночи как бы раскололи и осветили сотни подвесных ракет. Через несколько секунд задрожала, закачалась, сотрясенная бомбовыми ударами, почва. Пикирующие бомбардировщики поодиночке и группами, выпадая из темноты, шли к земле. А где-то над ними вспыхивали новые и новые ракеты. Кто и кого бомбит? Танковые ли части Синенко, прорвавшиеся к внутреннему обводу, попали под удар фашистской авиации, или наша авиация громит передний край противника?
Сильная боль сжала сердце. Ведь там, под Мемелем, уставшие и измотанные в боях, танкисты Синенко. И пехоты рядом нет. Неужели они отдадут этот кусок земли, который только что, ценой большой крови, отбили у врага?
Кинулся к телефону. Ни оперативный отдел, ни адъютант командующего не отвечают. Взяв автоматчика, еду к дому, где разместился Вольский. Виду меня, наверное, довольно растерянный. Я понял это, увидев, как лукаво улыбнулся генерал: