— Мечтает вернуться в Казань и работать по своей мирной специальности. Только какую-нибудь машину хочет приобрести, хотя бы мотоцикл. Своим ходом, говорит, из любой точки земного шара после войны поеду в родную Казань.
Действительно, после демобилизации Губайдуллнн на трофейном мотоцикле уехал прямо в Казань.
...25 января на побережье Балтийского моря в районе Грос-Ребен вышла и механизированная бригада полковника Михайлова. Бойцы двигались пешим порядком: ночью разыгрался такой буран, что автомашины застряли и их пришлось оставить.
Со времени ввода нашей армии в прорыв прошло восемь суток. Поставленная задача была выполнена: мы отрезали пути отхода восточнопрусской группировки противника на запад и плотно блокировали с востока Эльбинг. Теперь Восточную Пруссию от остальной территории Германии отделял двадцатикилометровый коридор.
Танкисты продвигались по 60–70 километров в сутки. Пехота, естественно, отставала. Отставали и ремонтники. Однако производственные темпы сумели приспособить к темпам наступления боевых частей: за эти же 8 суток вернули в строй 525 танков и самоходок.
С каждым днем управлять ремонтно-эвакуационными подразделениями становилось все сложнее. Они растянулись от Млавы до морского побережья на площади в 4000 квадратных километров. Сведения о местонахождении частей передавались в тылы с оказией или с офицерами технической службы, выезжавшими на ремонтные точки. Количество машин в строю, как правило, не совпадало с цифрами в сводках «на ходу», что вызывало путаницу и недоумение начальства.
24 января, когда К. М. Малахов готовил войска корпуса к наступлению на Эльбинг, мне позвонил старший лейтенант Ожогин:
— Командующий просит сведения о состоянии материальной части.
Вольский ходил по комнате, заложив руки за спину, и что-то диктовал Сидоровичу, сидевшему за картой с карандашами в руках. На лицах обоих генералов лежала тень усталости. Василий Тимофеевич всю ночь пробыл в войсках первого эшелона. А Георгий Степанович много часов не отходил от карты и аппаратов связи: докладывали и запрашивали войска.
Когда я вошел, Вольский остановился, испытующе, в упор поглядел на меня и спросил:
— Кто из вас путает?
— Прошу уточнить, товарищ командующий, не понимаю.
— И я ни черта не понимаю, поэтому вызвал вас. Сколько у Малахова танков?
— По последним данным, семьдесят два танка и САУ.
— И все на ходу?
— Я и докладываю о тех, что на ходу. Белянчев не дает непроверенных цифр.
— А по вашим данным, Георгий Степанович, сколько?
Начальник штаба заглянул в оперативную сводку и назвал в два раза меньшую цифру.