Командующий фронтом Козлов по телеграфу снова приказал 51-й армии ночью овладеть высотой с кладбищем, а днем собрать силы и продолжать выполнять задачу, 44-й — овладеть высотой 66,3.
Попытки продолжать наступление повторялись ночью и днем 10 и наконец утром 11 апреля, но безрезультатно.
Наши танки нередко даже переваливали через передние траншеи гитлеровцев, утюжили гусеницами окопы, но, лишенные поддержки, возвращались с немалыми потерями. Прежние ошибки упорно повторялись!
Три дня и две ночи беспрерывных атак на плохо разведанные укрепления противника, без достаточной подготовки и учета метеорологических условий значительно ослабили наши атакующие части, главным образом танковые. В этот раз мы лишились 70 машин, причем около 40 из них остались неэвакуированными.
Только вмешательством Ставки были прекращены дальнейшие попытки взять в лоб Кой-Асановский узел сопротивления. Все последующие действия свелись к атакам отдельных объектов штурмовыми отрядами, которым помогали и танковые подразделения.
17 апреля заехал я, помню, в бригаду Калинина, значительно пополнившуюся легкими танками за счет прибывших маршевых рот. Иван Петрович сидел в приспособленной под штаб ремонтной летучке. Вместе с ним был военком батальонный комиссар Мжачик. Увидев меня, Иван Петрович нарочито громко проговорил:
— Может, инженер нам скажет: кого слушать?
— Что произошло? — спросил я, с недоумением глядя на командира бригады.
— А то, — вздохнув, ответил Калинин, — в приказах пишут одно, а на совещаниях говорят другое... Послушал бы ты, что военком рассказывает! Был он вчера на совещании политсостава пятьдесят первой армии. Мехлис разнос устроил за то, что вперед пускают тяжелые танки. А Козлов в приказе от третьего апреля требует вперед посылать именно тяжелые. И под их прикрытием — легкие. Кого слушать?
— А как бы поступили вы, комбриг?
На круглом лице Калинина появилось что-то похожее на усмешку. Легонько хлопнув себя по лысине, он сказал:
— Ишь ты, интересный мужчина!.. Сперва, по-моему, надо разобраться: кто командует... — Он выразительно махнул рукой и тут же предложил: — Давайте-ка лучше закусим.
«Хитрит Иван Петрович, — подумал я. — В бою он, конечно, поступит, как нужно. Но на мой вопрос отвечать явно не хочет. Почему?..»
Месяц боев за овладение Кой-Асановским узлом сопротивления, четыре наступления крупными силами фронта потребовали от ремонтников и эвакуаторов не только огромного напряжения всех сил, но и высокого мастерства, смекалки, изобретательности.
Восстановление KB вырастало в проблему. Их остались единицы. Поэтому даже в тех случаях, когда повреждения казались неисправимыми, люди не отступали. Помню машину под башенным номером 52. Во время атаки она наскочила на несколько противотанковых мин, забытых нашими саперами в снарядной воронке при разминировании проходов. Взрывами разбило днище, ходовую часть, подмоторную раму и покорежило двигатель. Осмотрев машину, Толмачев, Карцев, сварщик Цибаноз и другие опытные мастера пришли к выводу, что танк все же можно восстановить в полевых условиях, если удастся выправить и сварить разорванное днище. Но не так-то просто выправить вхолодную 20-миллиметровую броню! Где взять нагревательный агрегат и мощный пресс? И тут я вспомнил знакомых читателю умельцев из Керчи, которые однажды выручили нас.