— Бросили?
— Нет, не сразу. Сдали документы убитых в штаб, заправились в полку горючим и решили назавтра попытаться подойти к немцам на «своем» броневике.
Локотош сформировал экипаж: водителем — сержанта Морозова, за пулеметы — лейтенанта Свий и красноармейца Полякова. Нашлось в экипаже место и для меня. Утром, чем свет, вышли мы с левого фланга из-за бугорка и направились к немцам. Сначала они молчали, а потом все же разгадали, что это за «свой» броневик, — такой огонь по нас открыли, что еле до укрытия добрались, там трофей и подорвали.
Однако я здорово задержался, — спохватился Бордзий. — Надо догонять своих.
Он поправил на шее автомат и уверенно зашагал по дороге...
Перед утром 14 мая меня разыскал в поле танкист. Он доложил, что за Турецким валом по дороге на Керчь стоит поврежденный тяжелый танк с башенным номером 52, мой «старый знакомый». Экипаж просит помощи. Я решил во что бы то ни стало помочь ему и, взяв ремлетучку, отправился на розыски. За Камыш-Буруном мы выскочили на небольшую высотку. За ней скопились гитлеровцы. Они сразу открыли огонь. Машину подбили. Мне относительно повезло: одна немецкая пуля пробила левую руку, вторая царапнула бедро. Кюветами и окопами к вечеру я добрался до своих — в Аджи-Мушкайские каменоломни. Здесь и нашел штаб автобронетанковых войск фронта. Но ни Вольского, ни Соломко на месте не оказалось. Василий Тимофеевич появился только на следующий день. Он тяжело опустился на ракушечные нары, где я лежал, отбросил фуражку и, вытирая потный лоб, тихо сказал:
— Допрыгался!
— Пустяки, товарищ генерал. Могу действовать.
— Действовать? — Вольский невесело посмотрел на меня: — А знаешь ли ты, что немцы заняли уже большую часть города...
— Как же так, Василий Тимофеевич? Это конец Крымской кампании?
— Такой хаос не мог привести к иному.
— А Турецкий вал?
— Сам по себе вал — не защита, если за ним не сидят войска. А посадить было некого и некому. Судьба вала была уже фактически решена двенадцатого мая. В тот день Козлов и Мехлис встретились в Султановке с командармом сорок четвертой и приказали ему отводить войска за Турецкий вал, а сами отобрали у него все мало-мальски боеспособные части и подчинили себе.
— И контрудара почему-то не получилось?
— Да. Был момент, когда мы могли подкосить противника под корень. Но Козлов не смог освободиться от опеки Мехлиса... Ну лежи, лежи, после драки мало пользы махать кулаками.
Генерал Вольский встал, взял фуражку, сдунул с нее пыль и, раздумывая о чем-то, продолжил свою мысль:
— Калинин сохранил большинство экипажей. Думаю отправить его сегодня на Тамань — пусть примет резервные танки и организует оборону побережья.