Кроме боевых потерь нас начала подстерегать новая беда. К концу битвы за Бобруйск танки уже прошли по 200–250 километров без всякого обслуживания, а моторы отработали по 30–35 мото-часов. Неисправности возникали все чаще и чаще, особенно на тех машинах, которые за все время боев еще ни разу не побывали в руках ремонтников. Техническое «лечение» стало неизбежным. И хотя иные командиры немного упрямились («Сейчас не до этого, немцы на носу, скоро снова в бой...»), все же вечер 28 и часть дня 29 июня выделили для необходимых работ. На всякий случай, чтобы не ослабить подразделений, машины выводились на обслуживание поочередно.
Однако для устранения некоторых неисправностей потребовалось вмешательство ремонтников. Только они могли, например, устранить западание педали выключения главного фрикциона. С виду этот дефект как будто незначителен, а машины из-за него выходили из строя.
Что вызывало такую неисправность? Опять же опостылевшая всем запыленность. Смешиваясь с маслом, пыль превращалась в абразивную пасту. Паста вышлифовывала лунки, в которых ходили шарики выключающего устройства, и оно переставало нормально работать. По очертанию эти лунки напоминали большие капли воды. Поэтому танкисты прозвали их «слезками». Чем больше был расход моторесурсов, тем больше выходили из строя лунки. В итоге танки теряли боеспособность.
Ремонтники знали, как устранить этот массовый дефект: стоило заменить механизм выключения или его отдельные детали — и все в порядке. Но, как правило, этих-то деталей не было в запасе. Приходилось «вертеться», придумывать, изобретать.
Приехал я в бригаду Лимаренко. В сумеречной полутьме инженер Инякин вместе с командиром ремонтного взвода Степановым пытались шлифовать злосчастные «слезки». Вставив шлифовальный камушек от прибора «Амко» в специальную оправку, они приводили в порядок лунку.
— От этих проклятых «слезок», — возмущенно заговорил Инякин, — прольешь немало настоящих слез. — Он с трудом поднял отяжелевшие от недосыпания веки. — Механики вконец замучились. Только отрегулируют главный, а он через два часа подводит снова. Не знают, что ли, на заводах, как мы плачем из-за этих «слезок»... Дали бы в запас кольца или чашки выключения в сборе, раз уж не могут добиться большей устойчивости «слезок», и делу конец. А тут вот возись день и ночь!..
Вместе с инженером мы решили обойти хозяйство. Остановились возле танка с открытой кормовой броней. Из трансмиссионного отделения виднелся слабый свет переносной лампы, по временам вырывавший из темноты две головы в танковых шлемах. До нас донесся любопытный разговор: