– Можно я сейчас пойду поцелую Салену? В губы?
– Можно посмотреть? – спросил Джульен.
– Конечно.
– Я люблю Салену, – сказал Джульен с широко раскрытыми глазами. – Она мой герой и мой лучший друг. Она спасла меня из собственного дома, заставила выйти, жить своей жизнью, пробовать новое.
– Как переехать в Париж?
– Как только я оказался чист для «взрослых занятий», как называет их Салена, она устроила интервенцию родителям и сказала им, что они все усугубляют ситуацию, удерживая меня дома и обращаясь со мной, словно я на грани смерти. Мои родители боготворят врачей, поэтому приняли ее всерьез и отпустили меня. Я должен был взять Салену с собой, чтобы она мониторила мое физическое состояние.
– Значит, ты уехал в Париж?
– Я сказал Париж. Они предположили Париж в Кентукки. Я не поправил их.
– Они взбесились? – спросила Реми.
– Сперва да. Но Салена уговорила их. Во Франции лучшая система здравоохранения в мире. Гораздо лучше, чем в США. И сейчас я здоров как конь. Салена заботится об этом.
– Я рада это слышать. – Реми поняла, что, скорее всего, этого было преуменьшение века. «В экстазе» будет более точное описание.
– Сейчас родители несколько успокоились насчет Парижа. Салене все еще нравится здесь. Мне нравится здесь. Учить язык, знакомиться с новыми людьми.
– Знакомиться с женщинами?
Джульен пожал плечами.
– Был на нескольких свиданиях.
– Только нескольких?
Джульен игриво усмехнулся.
– Ты знала, что рак одинаково произносится и на английском, и на французском? Не важно, на каком языке, это слово заставляет девушек бежать. Это не то, что было в прошлом. Это не то, что пугает людей. Это то, что может вернуться. Возможно, вернется. Как только начинает болеть голова, простуда, что угодно, семья паникует. Любой в моей жизни будет разделять этот страх. Непросто просить столько мужества от кого-то, кого ты только что встретил, верно? Неудивительно, что девушки убегают, как только я рассказываю им правду.
Реми поднялась и посмотрела на Джульена, который все еще лежал на спине.
– Я не убегаю, – ответила она.
– Почему нет? – спросил Джульен.
– Я самый неромантичный человек, которого я когда-либо знала, – призналась она. – Но по какой-то причине...
Она больше ничего не сказала, потому что знала, что не нужно было.
– Знаю, – ответил Джульен низким тоном, почти напуганным.
– Я никогда тебя не забывала. Должна была. Тебе было семнадцать. Я только выпустилась из колледжа в тот декабрь. Я должна была забыть о тебе давным-давно. Но так и не смогла. И теперь, с тобой, я ощущаю себя там, где именно и должна быть.