— Пусти меня, — дернула головой. — Я в норме.
— Что за припадки? — зарычал он мне в лицо, ударяя по кнопке крана. — У тебя эпилепсия, что ли?!
— У меня нервное перенапряжение, которое организовал ты! — крикнула в ответ.
— Блять! — он толкнул меня к стенке кабины, а сам вышел, схватив на ходу полотенце.
Ну все. Сейчас позвонит отцу и прикажет забирать ему свою припадочную дочь. Я с трудом выпрямилась и принялась сдирать с себя мокрые вещи. Хорошо, в чемодане было что надеть. Мысли лихорадочно метались, но лимит истерик на сегодня я уже превысила. Если господин, мать его, Багратов еще не разорвал наш договор, надо быть паинькой.
С ума сойти — собираюсь уговорить его угробить мою жизнь!
Когда вышла из душа в халате, готовилась к худшему — пустому номеру и открытой настежь двери. Но истеричкой Багратов не был. В гостиной был накрыт завтрак, витал умиротворяющий запах кофе и выпечки. Мстислав сидел на диване в одних джинсах с ноутбуком на коленях и чашкой в руке. Значит, уходить не собирался. На меня даже не обратил внимания, как показалось. Поэтому суровое «Пришла в себя?» стало неожиданностью.
— Да, спасибо, ты не оставил мне шанса, — сорвалось с языка быстрее, чем успела подумать.
Он поднял на меня суровый взгляд:
— И что это за нервный припадок такой?
— Ты думаешь, у одного тебя было тяжелое детство?
— Расскажи, — вдруг попросил он.
Я замерла посередине номера, пока он не указал на место рядом с собой на диване. Хороший же знак, значит, наши договоренности в силе. Но от противоречий и нервов начинала болеть голова.
— Я жертва насилия, Мстислав… прости, забыла отчество…
— Что? — нахмурился он.
— Отчество за…
— Да к черту отчество, — перебил он меня, откладывая ноут на диван. — Говори.
— Мне было пятнадцать, когда урод-охранник в детдоме положил на меня глаз, правда, едва этот глаз не оставил мне на память… — Я нервно хихикнула и потянулась к кофе. — Но и мне теперь нехорошо, как видишь. — Я перевела на него взгляд и поспешила объяснить: — Ты просто очень похоже меня схватил. Когда такое происходит, мне становится плохо.
Не говорить же ему, что я вообще не переношу прикосновений чужих людей? То, что ему все сходят с рук — удивительно. Даже любопытно. Потому что тому же Роме, который старался изо всех сил, не сошло.