— Какие услуги вы бы хотели получить? — любезно уточнил Святозар. — Я в совершенстве владею отворотами, приворотами, могу снять сглаз и даже навести порчу. Причем все это без вреда для вашего здоровья и здоровья ваших оппонентов. Я владею всеми видами белой и черной магии.
— Магия по видам не делиться, — тут же возмутился Петруша. — Это вы люди в своих сказках придумали. А она однородная.
— Простите, уважаемый господин, — тут маг замялся, глядя на попугая, — дракон, а вы почему так считаете?
— Потому, что я ей владею! — ответил он с вызовом, но затем стушевался и поправился, — владел. И отвороты, и привороты мне не нужны. Мне нужно переселить мою душу в человеческое тело.
Маг замер, разглядывая нашу странную парочку. Глубоко вдохнул, выдохнул и спросил:
— Александра Родионовн, вы надо мной поиздеваться пришли и попугая за собой притащили?
— Почему поиздеваться? — я пожала плечами. — Нам действительно нужен маг, который смог бы это сделать.
— Вы какие-то сказки мне рассказываете! — вспылил маг. Он хотел еще что-то добавить, но тут двери его кабинета распахнулись, и на его пороге появился … ангел.
Это была девочка лет четырех в длинной ночной рубашке, золотистые волосы обрамляли ее личико словно нимб. Она терла заспанные глаза кулачком и смотрела на мага, не замечая нас. А потом требовательным голосом объявила:
— Папа, я какать хочу!
Маг тут же вспыхнул, словно свекла, и грозно произнес:
— Милена! Я же говорил, что нельзя папе мешать, когда он работает!
— И что, мне теперь обкакаться что ли? — тут же возмутилась девочка.
Я чуть сдержала рвущийся наружу смех:
— Идите к ребенку, уважаемый. Не стоит мучить ее. А нам вы, похоже, помочь все равно не сможете.
— Да вам никто не поможет! Сумасшедшие вы! — растерял свое гостеприимство маг.
Я ничего не успела ответить, как Петруша ткнулся клювом в мое ухо:
— Шурочка, пойдем. У него в ауре магии совсем нет!
Мы встали и пошли к дверям. Но нас остановил окрик мага:
— С вас двести рублей за прием!
— Но вы же ничего не сделали? — удивилась я.
— Я на вас время потратил.
Тогда я молча достала требуемую сумму, положила на стол и пошла на выход, удивляясь, что Петр промолчал по этому поводу.
До дома мы доехали в тишине. И таксист ни слова не сказал по поводу Петра, понуро сидящего на моем плече, и Петруша молчал всю дорогу.
Уже в квартире я почесала шейку птице и осторожно поинтересовалась:
— Ты расстроился, да?
— Расстроился, — кивнул он головой, — если так можно сказать про человека или попугая, у которого разрушилась мечта всей его жизни.
— Мы еще магов поищем! — попыталась приободрить его я.