- В костел пошла, точно говорю - прошептал над плечом Рамкин - а нет. Мимо проходит. Куда это она?
- Давай за ней, только близко не подходи - распорядился Карасев - а я подожду пока, и следом потихоньку двину. Барсук, здесь остаешься, наблюдать за домом.
Тем временем женщина быстрым шагом миновала здание католического собора и свернула в следующий переулок. Рамкин поспешно направился за ней. Андрей еще раз окинул взглядом улицу и убедившись, что она совершенно пуста, поспешил следом, стараясь не упустить из виду щуплую фигуру партизанского разведчика.
Впрочем, уже через десять минут слежки стало ясно, что Гончарук целенаправленно направляется к венчающим макушку поросшего яблонями и грушами холма, развалинам не то замка, не то дворца. Шедший за ней боец вдруг юркнул в сторону и спрятавшись за солидного размера выворотень принялся отчаянно жестикулировать, подавая какие-то знаки.
- Товарищ лейтенант, к замку она идет - пояснил он пристроившемуся рядом Карасеву - думаю здесь они. Подвалы! Там, можно целый отряд спрятать. И наблюдатель, скорее всего, где-то есть.
- Логично - согласился Андрей, из его укрытия было хорошо видно, как женщина поднялась по петляющей между деревьями тропинке вверх по склону, и еще раз внимательно оглядевшись, помахала кому-то рукой и скрылась в развалинах - ага, а вот и он.
Действительно в ответ на этот сигнал в одном из окон второго этажа мелькнула человеческая фигура.
- Так, давай сюда Барсука срочно, только осторожнее.
- Понял - кивнул партизан и пригибаясь побежал назад в местечко.
В ожидании товарищей, Карасев, не теряя времени даром, продолжал наблюдение. Притаившийся в развалинах бандеровец "засветился" еще раз, когда успокоенный тишиной и мнимым безлюдьем, выдал свое местонахождение махорочным дымком. К тому времени, когда к месту обнаружения логова противника подоспели приданные лейтенанту бойцы, в его голове окончательно сложился план дальнейших действий, который собственно тут же и начал приводиться в исполнение.
Зная о месте нахождения поста, обойти его для Карасева не составило великого труда, и уже через пятнадцать минут он проскользнул в зияющее провалом окно первого этажа и притаился, внимательно прислушиваясь к негромкому шороху чужих шагов и приглушенному покашливанию над своей головой. Пару раз махнул кепкой, подавая сигнал, и сидевшие в укрытии бойцы короткими перебежками выдвинулись к замку.
Делали они это крайне неуклюже из-за чего и были сразу же обнаружены невидимым Андрею наблюдателем. Шаги над головой стихли, а потом участились, перейдя в хорошо различимый частый топот бегущего человека. Спешащий предупредить своих, плюгавенький мужичонка лет сорока и охнуть не успел, как споткнувшись о выставленную ногу, с размаху "пропахал" носом добрых пару метров засыпанного пылью и обломками пола. Карасев навалился всем весом на так и не успевшего прийти в себя "языка", скрутил ему руки и запихал в рот в качестве кляпа собственную кепку. Штык от "маузеровской" винтовки, взятый в качестве трофея в памятном бою 22-го июня 41-го года с тех пор служил своему новому владельцу верой и правдой. После же страшных рукопашных схваток на Сталинградских улицах он и вовсе стал своего рода талисманом, который лейтенант наотрез отказывался менять на какой либо другой, пусть даже более удобный нож, несмотря на много раз подворачивавшиеся возможности. Теперь внушительных размеров клинок зловеще поблескивал перед расширившимся зрачком, широко раскрытого глаза ошалевшего от ужаса бандита, довольно недвусмысленно предостерегая его от необдуманных поступков.