— Эра Марианна, будьте благоразумны. Позвольте… — Старший советник осторожно отцепил мои руки от себя и довел до кровати, не дав упасть.
— Я с детства само благоразумие! — закричала в сердцах, так и не присев на постель и принявшись загибать пальцы: — Не шалю, не лгу, не лезу с глупыми вопросами. Ведь от меня и без того море неприятностей! И вот очередная! Признайтесь. — Я схватила Геррарда за ворот жилета и потянула на себя, спрашивая громким шепотом: — Нас казнят?
— С чего бы это? — Он не вырывался, только смотрел своими темными глазами с таким вниманием, будто я говорила что-то, от чего зависит судьба всего мира.
Моему нетрезвому сознанию это очень льстило.
— Вы ведь нарушили правила, — напомнила я. — Скрыли от короля важные тайны, а потом и вовсе не дали ему нас убить. А он очень хотел. Что теперь будет? Нам отрубят головы?
— Головы не тронут, — мне показалось, будто советнику смешно. Его голос прозвучал так, хотя губы даже не дрогнули в преддверии улыбки.
— А что тогда?
— Узнаем через пару часов, — теперь он ещё и зашептал в точности, как я.
И мне вдруг стало понятно, что наши лица слишком близко. Качнись я вперёд…
— Кто меня целует, тот потом попадает в неприятности, — зачем-то решила предупредить я.
— Звучит как вызов, — поделился мнением советник.
— Вот и нет, — я немного отклонилась назад, — мне не хочется причинять вам вред.
— Зачем же тогда вы дали мне пощечину? — спросил он.
И я ужаснулась, вспоминая остатки сна.
— Простите меня.
Андрис всё-таки улыбнулся, и шрам на его щеке превратился в ямочку:
— Ложитесь спать, эра Марианна. И не волнуйтесь, приставать с поцелуями я не стану.
— Да, потому что я проклята, — заметила, сокрушенно.
— Нет, потому что меня очень смущает щетина на лице принца, — ответил советник. Его глаза блеснули, оказавшись совсем близко, когда он накрыл меня теплым покрывалом и договорил: — Я обещаю, что сделаю все возможное, чтобы завтра вы оказались в своем теле.
— Так приказал король, — кивнула я, сонно зевая.
— Да, король тоже этого хочет, — согласился Андрис, выпрямляясь и рассматривая меня с высоты своего роста. — Но, думаю, интересы у нас всё-таки разные. Спите сладко, девочка-неприятность, я больше не позволю кошмарам прийти.
Максимилиан Буджерс
Я не спал.
Я ждал утра, как никогда в жизни.
Я слушал мерный храп гувернантки семейства Айгари и впервые со страхом думал о том, что могу остаться запертым в это тело навсегда. Боже упаси меня от жизни в женщине!
Дико хотелось повернуться на другой бок, но — я уже знал — стоило пошевелиться, и глаза гувернантки распахнутся, уставившись на меня с пугающим выражением — гнева, предостережения и немного сумасшествия. «Я здесь, — как бы говорила она, — не обманывайся моим мнимым сном, ты под колпаком».