- Товарищ политрук! Может, поможем нашим?
- Как?
- Ну, мы начнем стрелять, люди побегут.
- И куда?
- В лес, товарищ политрук!
- Побегут пленные. Бронетранспортерам на шоссе только чуть довернуть, и будет такая бойня! Да и рожи пленных в основном не предполагают побега. На, сам глянь.
Посмотрев в прицел, Ярков помрачнел, и больше глупостей не говорил. Я добил его настроение словами:
- Надо искать место, где пленных будут содержать ночью. Тогда возможно их освободить. Для этого нам всем придется не на Восток топать, а на Запад. Да и еще один большой вопрос, все ли из этих, попали в плен в безвыходной ситуации? Мне почему-то кажется, что раненых и беспомощных среди этой колонны меньшинство. Остальные сами бросили оружие и сделали руки в гору. Значит предатели.
Бурчание себе под нос сержанта запаса Яркова не осталось без моего внимания.
- Ты сержант не ворчи. Ты думай, давай о наших делах.
- А, что тут думать товарищ политрук? Стрелять надо в тех, кто со стороны поля караулят! Сколь раз увидишь его, столько и убей!
- Дальше, что будет, подумал? Ухлопаем мы десять немцев, а пленные не побегут, а если вдруг побегут через поле, их просто начнут расстреливать. Развернут роту, прочешут лес, мало того что пленных не освободишь, так и всех наших бойцов перестреляют или опять же возьмут в плен. Нам это надо?
- Нет, товарищ политрук. Так что делать-то? - Сняв кепку и почесав 'репу', спросил Ярков.
- Мы со своими тринадцатью винтовками, ничего сейчас не сможем сделать, сам видишь, немецкие бронетранспортеры так и шастают. Да и многие из пленных довольны судя по лицам, что война для них кончилась. Этих, не нам освобождать. Нам о своих бойцах думать надо. Темнота друг молодежи. Стемнеет, посмотрим, что на этом поле лежит, добудем оружие, форму, сапоги, а то некоторые мобилизованные не в сапогах, а в тапочках, которые зубным порошком чистят. Насчет пленных, никого, кроме тех, кто сам хочет, мы не освободим. Да и то при случае, хоть днем, хоть ночью.
- Куда!? Куда пополз!?
Серега Петров ужом выполз на поле. Глядя на него в оптический прицел, я не мог не отметить его ящеричную ловкость в перемещении. Вот он дополз до ближайшей кочки, вот подхватил убитого одной рукой, второй сжимает винтовку. Вот ползет назад.
Навстречу ему выползает еще один пацан из тех, кто оказался на аэродроме. Вдвоем, они подтаскивают убитого к кустам. Мгновение, и гимнастерка, окровавленная на груди, снята. Снаряжение в стороне, некоторое затруднение вызывают сапоги и галифе.
Лежит молодой парень, даже красивый, выбеленное смертью лицо, спокойно. Он раздет до исподнего, его окровавленную форму примеряет на себя Сережа Петров. Парень, в 'пистончике' брюк которого, не оказалось пенала с личными данными, теперь так и уйдет безымянным. Кому сообщать о смерти не понятно.