К утру мы убедились, что никто из фанатов Порка коробку не подписывал. В глазах рябило от букв, Лунолика то и дело чихала, вполголоса проклиная любителей парфюмерии — подозреваю, что им икалось даже во сне. Сами мы спать ложиться не стали, какой смысл, если вот-вот объявят подъем.
Почти перед самой побудкой в дверь постучали. Осторожно, тихонько, но настойчиво.
Мы с Луноликой переглянулись, и я отправилась открывать.
За дверью оказалась запаснушка-первокурсница с конвертом в руках.
— Простите, — пролепетала она она, шмыгнув носом. Глаза ее были красными, то ли от недосыпа, то ли от слез. — Я знаю, что опоздала, но может быть вы возьмете мое письмо? Я только после отбоя узнала, что можно для Поркуана передать. Пожалуйста, — она протянула мне мятый белый конвертик.
Вид у нее был такой несчастный, что отказать не получилось.
— Ладно, давай.
Я взяла конверт и, едва увидела надпись, как тут же втащила девчушку в комнату и захлопнула дверь. Буквы на конверте в точности совпадали с надписью на коробке — те же завитки и закорючки, характерные подчеркивания и даже наклон. После миллиона конвертов, я узнала их мгновенно.
— Лунолика, это она!
Запаснушка перепугалась, глазищи сделались преогромные, она застыла, вжавшись спиною в дверь.
— Это ты позавчера принесла коробку для Ады? — нависнув над ней, произнесла подруга.
— Я, — пискнула запаснушка. — А что? Я не делала ничего плохого, просто передала, как просили. С ней что-то не так, с этой коробкой?
— Ты ее даже подписала. Почему? — подключилась я.
— Так попросили же. Он сам не мог, нечем было. Ну я и помогла.
— Кто “он”?
— Поклонник твой, — поняв, что сделала что-то не то, девчушка побледнела. — Он сказал, что это подарок для возлюбленной, то есть для тебя. А на территорию академии посторонних же не пускают, вот я и подумала — надо помочь. Я как раз в академию заходила, он меня у ворот остановил.
— И как выглядел этот мой “поклонник”?
— Высокий, в плаще с капюшоном. Перчатки черные бархатные.
— А лицо? — спросила Лунолика.
— Не знаю, под капюшоном не разглядела.
— Ну а какие-нибудь приметы особые у него были? — без особой надежды спросила я.
Запаснушка задумалась.
— Не знаю… разве что голос странный.
Мы с Луноликой переглянулись.
— В каком смысле странный? — спросила подруга.
— Ну, такой… не знаю… как будто ненастоящий. Можно я пойду?
Я нахмурилась. Расспрашивать ее дальше не было никакого смысла — “поклонник” подготовился тщательно — зацепка в виде голоса никуда не вела.
— Иди, — разрешила я, отходя от двери.
Девчушка в мгновенье ока выскочила в коридор, но потом, заглянув в комнату, робко спросила: