Он присел на табурет и окутал меня своим вниманием, словно дорогой шалью. От этого внимания хотелось петь и плакать, а потом снова петь. Или всё вместе. В душе моей разыгралась настоящая буря.
— Кажется меня прокляли. Трижды. Или четырежды… — свой голос я слышала словно со стороны.
— Очень интересно. А в чем это выражается?
И я поведала ему о произошедшем полностью и без утайки. И только потом, позже, поняла, в какой опасности в этот момент находилась тайна принца. К счастью, проклятийник ничего о принце не спросил, а то бы я и об этом рассказала, не задумываясь.
— Да, — произнес красавчик, выслушав мой рассказ. — Сложная ситуация. Но решаемая. И не такое бывает, — он подбодрил меня улыбкой, от которой сердце застучало еще быстрей. А затем обратился к госпоже Моръ:
— Вы можете оставить нас наедине?
— Нет, — ответила ректор, продолжая улыбаться. — Это невозможно. Невеста Губами находится под моей ответственностью.
Проклятийник слегка погрустнел.
— Очень жаль. Некоторые манипуляции требуют отсутствия посторонних.
— Значит вам придется обойтись без них.
— Как скажете, — красавчик склонил голову, одарив госпожу Моръ взглядом из-под ресниц. — Но, может быть, возможны исключения?
— Исключения исключены, — улыбка ректора могла бы посоперничать с улыбкой гиены, и бедной посрамленной зверюшке пришлось бы уползти прочь. — Господин Хариус, вам придется найти способ действовать в рамках правил.
— Хорошо, — проклятийник поднялся. — Тогда я должен подумать. У вас найдется комната, где бы я мог уединиться?
— Конечно, идемте, — ректор указала на дверь, побуждая его отправиться на выход первым.
Тот подчинился. На какой-то миг мне показалось, что выглядел он слегка раздраженным.
Когда они ушли, я прилегла на кровать и закрыла глаза, пытаясь успокоить чувства. Успокаиваться они не хотели, стремясь прочь из комнаты туда, куда ушел мой герой. Ах, наверное, так романтично быть проклятийником — спасаешь мир, творишь добро направо и налево, избавляешь страдальцев от проблем, весь бархате, с заклятьем наперевес…
Отвлек меня тихий мышиный писк. Я открыла глаза, повернула голову — и обнаружила малютку Матильду, замершую на полу возле кровати.
В этот раз мышка тоже прибежала не просто так.
Я посадила ее на стол и, пока она угощалась коржиком, оставшимся от завтрака, развернула присланную Реком записку.
Послание было кратким: “Берегись человека в шляпе”.