Выстроенным в Подмосковье павильоном для съемки фантастического сериала, еще одним способом удивить меня от Кхарана. Безопасным и интересным приключением.
Но все происходящее настолько фантастично, что приходится применить бритву Оккама и смириться с тем, что мир Хаоса — реальность.
Сложные конструкции с галлюциногенными наркотиками, дорогими розыгрышами, пропитанным кислотой песком и вкипяченным морем красного масла гораздо менее вероятны, чем существование параллельного мира с хищным черным песком. Для мира требуется только одно фантастическое допущение — сам мир. А для достоверного розыгрыша — не меньше трех: продвинутые технологии для декораций, управляемый галлюциноген для ощущений и тот момент, когда все началось — как меня сюда переместили?
Значит, надо действовать, исходя из реальности.
Песок кусается.
Вода обжигает.
Чем же удивят скалы, которые видно впереди на берегу?
Надо проверить.
Зудящая кожа на руках требовала ее немедленно почесать, но я держалась. Я уже в детстве болячки от ветрянки почесала, до сих пор могу наблюдать последствия в зеркале. Куда больше меня волновало, что облепленные песком ступни как раз не зудят. Может быть, неведомые твари уже кости обглодают, пока я доберусь до скал?
И я побежала.
Вообще-то я не мнительная, но когда тебя только что предупредили о том, что здесь все вокруг голодное и питается залетными Отрадами, поневоле начинаешь паниковать от всех странных ощущений в теле. Мне кажется, или песок под пятками слишком уж колется? Я споткнулась потому, что две недели пропускала пробежки и расслабилась или меня уже доедают? Вода в море просто обожгла или от нее будут еще какие-нибудь неприятные последствия?
В общем, под тень черных скал я ворвалась уже в полном ужасе и истерике. Но, как оказалось, боялась я не того.
С разбегу запрыгнув на каменную плиту, где больше не было черного песка, я выдохнула… но поняла, что вляпалась в неприятности покруче.
Посередине плиты вяло чадил костерок, сложенный из мусора и ветоши, вокруг валялись отвратительно смердящие кожаные мешки, а на них сидели два неприятного вида мужика в лохмотьях.
Возможно, смердели не мешки, а мужики. Тут сложно было разобраться.
Один из них, мелкий, похожий на крысу повадками и выражением лица, аж уронил кость, которую грыз до моего торжественного появления.
Другой, большой как гора, с приплюснутой головой, только медленно поднял на меня водянисто-голубые глаза. Наверное, не сразу сообразил, что за чудо.
— Привет! — сказала я.
Потому что очень вежливая. Но не очень умная.
— Хвор, цап! — сказал тот, что с приплюснутой головой.