Море его разочаровало - мелкое, всегда непрозрачное до такой степени, что лопасть весла невозможно было разглядеть даже в момент краткого погружения и всегда кишащее мелкой живностью. Радостно кидающееся полакомится первым попавшимся среди мутных вод незнакомым объектом. Всю муть и растительные остатки приносила сюда впадающая в море сотней километров южнее величественная река, местный аналог земной Амазонки и Нила в придачу. Начиная свой бурный поток с отчеркнувших дугой северо-запад единственного известного людям континента высоких гор, не мудрствуя лукаво нанесённых на карту как Гималаи, она пробивалась сквозь пояс тропических джунглей и выплеснув свои воды в степной край, могучей дельтой вливалась в густо насыщенное островами и островками море. Ограниченное лежащим на западе длинным извилистым островом, за которым и собственно начинался Мировой Океан.
- Михалыч - Илья повернул голову к дремлющему вполглаза бригадиру - как думаешь, камешков дальше на запад должно больше быть? Если доберёмся до ....
- Типун тебе на язык! - прошипел Михалыч, метнув влево настороженный взгляд - дадут тебе на Крите безнадзорно шарится! Не для того туда железку тянут, понял? Как бы потом вообще не пришлось бы под конвоем работать, студент!
Если Михалыч называл Илью 'студентом', то это означало последнюю перед матерной стадией степень раздражения и недовольства. Дальше в речи бригадира цензурными не были даже предлоги.
Оставив второго номера чистить оружие и набивать пулемётную ленту, к ним вернулся Колян, устроился сверху мешочного бруствера, достал из кармана гимнастёрки так и нераскуренную цигарку, из кармана галифе сделанную из крупнокалиберного патрона зажигалку. Пока он возился, крутя колёсико и раскуривая, Михалыч незаметно ткнул Илью в бок локтем - не лезь, мол, и молчи до самой станции. Студента не пришлось просить дважды - он слега сполз с мешков и надвинув на лоб пустую, без кокарды фуражку, сделал вид что задремал.
Охранник покосился на него неодобрительно - такие вольности всё-таки выходили за рамки предписанного режима, но вслух говорить ничего не стал. За своих подчинённых полностью отвечает бригадир и что бы потом не случилось, претензий больше как к Шепетову предъявлять будет не к кому. Таков был негласный, но от этого не менее действенный, лагерный порядок.
Почти час, пока страдающий отдышкой паровозик, тащил состав в пункт назначения, Сергей с Николаем перебрасывались ничего не значащими фразами. О работе больше не было сказано ни слова. Обсуждали кормёжку, отличия режима содержания одного лагпункта от другого, редкой цепью нанизанных на тысячекилометровую нить железнодорожного пути, тянущегося от самой Столицы, с закатного склона Рифейских гор.