Под не сулящим ничего хорошего взглядом бригадир с командиром разлили из глиняной бутылки по глиняным же бокалом. Густокрасное вино текло мерцающей лентой из широкого горлышка, заполняя до самого края пузатые чарки. Капнув напоследок себе, Михалыч поставил бутыль под стол, прислонив глазированный бок к прихотливо изогнутой ножке. Как будто только вчера он пришёл с дня рождения друга и совсем не забыл народных примет и привычек.
- Кхм - собираясь что-то сказать, старой птицей всклёкнул старичок академик, но был мгновенно прерван успокаивающим движением левой руки безымянного.
- Позвольте представится - приятным баритоном, почти без властных и угрожающих ноток, начал свою речь незнакомец - Бергман Михаил Моисеевич, помощник товарища Сталина.
Пятеро чуть склонив головы, прониклись глубоким почтением. По многочисленным слухам, циркулировавшим по городам и лагпунктам, сидевший в центре напротив был из немногих приближённых к Вождю. За годы трудов и забот, проведённых на пути исправления, практически каждый зэк мог узнать имя и фамилию каждого члена правительства. Об этом заботились на политчасах и пятиминутках читающие информлистки активисты и прибывающие для более обстоятельных бесед лекторы общества 'Знание'. Слишком мало было людей в новом мире и слишком много стало зависеть от них после разрыва мировых коридоров. Хочешь - не хочешь, а запомнишь списки руководящих работников, если долгие годы и десятилетия они практически не менялись. Умереть от болезней на новой земле было практически невозможно за отсутствием таковых, раны и повреждения внутренних органов затягивались за несколько дней, а кляксы до раскинувшейся на брегу Внутреннего моря Столицы добраться практически не могли. Разве что попасть в немилость Хозяину, но таких случаев за все годы набиралось чуть меньше десятка. Слишком высоко приходилось падать и практически всегда упавшие с административных небес очень быстро пропадали в объятия клякс, на самых дальних и захудалых лагпунктах.
Бергман обхватил бокал длинными пальцами, поднял не спеша.
- За встречу! - простецки сказал самый главный в подвале, сглотнул вино одним махом, не чокаясь.
Следом за ним, чуть давясь и кашляя с непривычки, выпили остальные. Михалыч поставил чарку на скатерть, потянулся за шашлыком на широком подносе. Впившись зубами в нежное мясо, он попытался вспомнить, как это было на воле. Не сам процесс его заинтересовал, нет - насыщенный и чем-то терпкий вкус виноградного вина был ему совсем не знаком. Не доводилось ему ранее даже пригублять чего-то подобного, медленно растекающегося по жилам холодным огнём. Согревающим и успокаивающим одновременно, словно было вино настояно на диких травах бесконечных холмистых равнин, впитавших себя величавое небо и жаркий свет полудённого солнца.