– О! А вот и Андрей объявился. Чего так поздно-то?
– Виноват, товарищ подполковник. Больше не повторится, – отрапортовал я, кивая всем остальным.
– Очень на это надеюсь, – усмехнулся Иван Николаевич, сжав мою ладонь как клещами.
Да уж, рука у него крепкая. Впрочем, и у меня теперь тоже не хуже – натренировался за две недели на стройке.
– Надо же, – удивленно присвистнул Ходырев, ослабляя захват и оглядываясь на Кривошапкина со Смирновым. – Видали, какая смена растёт? Совсем старших уважать перестали.
– Я с лопатой работаю. У меня рука капкан, – процитировал я "садовника Рэберна".
– Это хорошо, что с лопатой, – улыбнулся замначальника кафедры. – Но кий всё же потоньше будет.
– Надеетесь сегодня выиграть, товарищ подполковник?
Вопрос, конечно, нахальный, но Иван Николаевич на меня не обиделся.
– Не только надеюсь, но и выиграю обязательно.
Надежды товарища подполковника не оправдались. За двадцать минут он слил мне четыре партии. Две – под ноль, ещё две – со счётом 2:8.
– Эх! Не идёт сегодня игра, – после четвертого подряд проигрыша Ходырев удручённо вздохнул, поставил в киевницу кий и обернулся к тренирующимся на соседнем столе Паше и Михаилу:
– Мужики, как насчёт пострелять?
– Мы не курим, – рассмеялся Смирнов.
– Я не про курево, – хмыкнул Иван Николаевич. – Я говорю, в тир сегодня заглянуть не желаете?
Против стрельбы по мишеням товарищи офицеры возражать не стали. Наоборот, с явным энтузиазмом поддержали предложение подполковника.
До тира мы добрались за десять минут. Ввалились туда всей толпой, вчетвером: ни майора Новицкого, ни Ходырева-младшего с нами сегодня не было. Впрочем, оно и к лучшему. Меньше народа, больше кислорода. В том смысле, что меньше придется ждать своей очереди, чтобы потом настреляться вволю.
"Основное" помещение институтского тира оказалось не слишком просторным. Дистанция – 50 метров, линия огня – всего четыре "посадочных места", плюс стоечка для "судьи". В прошлой жизни я был здесь всего один раз (сдавал ГТОшные нормы), но подробностей, увы, не запомнил. Не отложилось в памяти это событие…
– С чего начнём, братцы? С макарыча? – поинтересовался Иван Николаевич, когда мы, наконец, очутились на "стрельбище".
– С него родимого. С него, – ответил за всех Кривошапкин.
Михаил кивнул, выражая согласие, а я молча пожал плечами. Из чего конкретно стрелять, мне было по барабану – оголтелым фанатом пулевой стрельбы я не являлся.
Спустя какое-то время Ходырев, в сопровождении "дежурного по объекту", вернулся из оружейной комнаты и выложил на столы два ПМ и коробки с патронами. Хмурый "менеджер тира", которого, как выяснилось, звали Евгений Семёнович, держал в руках деревянный ящичек. Открывать его он не стал – положил на судейский столик и принялся следить за подготовкой к стрельбе.