И уставился многозначительно на Рона.
– Если доставите в полк, лично от себя ещё добавлю к вознаграждению. – пообещал Рон.
– А чего все говорят, что имперцы зело злые люди? – задал риторический вопрос молодой. – Вот этот дядя так вообще нормальный!
– Как тащить его будем? – задал более актуальный вопрос плешивый. – Бать?
– А чего тут думать? – лысый старикан заулыбался. – В телегу его загрузим, накроем сверху этой, как бишь там? А! Брезентой накроем! И если тихо будет, то потащим наверх, мне как раз ржавьё надо к Ботукею волочить, поэтому подозрений не вызовем. А пока давайте, сынки, тащите его к телеге! Живо! Живо!
Рона снова, как безучастный ко всему происходящему груз, потащили.
– Тяжелый зело, бать! – пожаловался младший. – Может, это, панцирь его снимем?
– Не трогай ничего! – прикрикнул на него старик. – В целости сказали, вдруг панцырь подразумевали? Вашблагородь, панцырь снимать можно?
– Снимайте, мне как раз рану надо посмотреть. – разрешил Рон.
Странные порядки у них. Только что он был условным говном в канале, а теперь какое-то «благородие».
Пацан аккуратно разъединил крепежи нагрудного панциря и стащил его с Рона. Где-то в области левой стороны грудины стало сильно жечь.
– Оба-на… – удивлённо вздохнул старикан. – Вампирская отрава!
– Не получилось, значит, в целости… – покачал головой лысеющий мужик. – Гвардеец, а если в живости принесём, хоть на помилование можем рассчитывать?
– Да залатают, главное донесите. – ответил Рон.
– Всё, будь спок, доставим. – заверил его мужик. – Малой, зови среднего, в телегу будем впрягаться.
– Мать! – заорал старик. – Среднего бери и пожитки самые крайние собирай! Мы наверх едем! Заживём, наконец-то, как люди!
В лачуге начались какие-то движения, а через десять с лишним минут из дома вышла некая измученная постоянным трудом женщина, выглядящая лет на шестьдесят, а также двухметровый детина с лицом не обезображенным интеллектом, несущий на спине объемный туристический рюкзак.
– В телегу полезай, старая! – повелительно приказал старик. – Ничего не забыла?
– Не забыла! – сварливым тоном ответила старуха. – Сам-то труселя не забыл надеть?
– Ты меня, курва, перед гостями почетными не позорь! – пригрозил ей пальцем старик. – А ну рот закрой и сиди на телеге тихо! Могли бы вообще тебя с собой не брать!
– Мамку не обижай! – промычал грозно Средний.
– Спокойно, Родичек, спокойно… – с едва заметным страхом произнёс старик. – Не оставим мы мамку… Не оставим…
Рон за этим цирком особо не наблюдал и не слушал. Знай лежи себе в телеге и не шуми. Сверху его накрыли замызганным маслом брезентом и наказали лежать тихо.