Спрятав его в вырезе платья, я покинула двор гостеприимных хозяев и, стараясь не шуметь, прикрыла за собой калитку.
Мое небольшое преступление осталось незамеченным, если только не брать во внимание домашних птиц, что чинно выхаживали по соседнему участку и бросали на меня подозрительные взгляды.
Но за свои двадцать лет я еще ни разу не слышала истории, чтобы животное или птица сдало преступника, потому широко улыбнулась белым уткам и поспешила дальше по дороге.
Через эту немаленькую деревеньку проходил широкий тракт, а значит, тут должен быть по меньшей мере один постоялый двор или таверна. Осталось его только отыскать.
Вновь оправив подскакивающее на бедрах платье, я вытряхнула из балеток мелкие камушки и отправилась дальше по дороге, то и дело бросая взгляды на дома, тянущиеся вдоль тракта.
Миновав три перекрестка, и удостоверившись, что боковые улочки слишком малы для того, чтобы на них построили постоялый двор, я дошла до небольшой, но аккуратной площади. В центре возвышалась деревянная статуя женщины, указывающей пальцем в небо, а дорога вокруг изваяния была настолько сильно разбита, что сомневаться не приходилось — в свободное время жители этой деревеньки собираются тут.
Кого изображала эта статуя я не знала. Возможно, это был образ одной из богинь, которым поклонялись в отдаленных деревнях. Да что там! У каждой общины, у каждого сословия и у каждой гильдии было свое божество.
Так что о том, как зовут эту пышногрудую красавицу, которую искусный мастер создал из темного дерева, оставалось только догадываться.
Здания, находящиеся на площади, казались больше и дороже. А значит…
Криво усмехнувшись и поправив на плече ремень, я направилась в сторону двухэтажного светлого здания с темно-красной черепичной крышей. У стены с ноги на ногу переминалась запряжная в повозку гнедая кобыла и недобро на меня поглядывала, словно чуяла вора. Но откидывать полог с товаров посреди улицы было равно самоубийству, так же, как и пытаться найти в куче товаров то, что может пригодиться в будущем.
Над широкой дубовой дверью, что вела внутрь, висела деревянная вывеска, на которой выжжено было всего два слова.
— Косолапый единорог, — проговорила я, проверяя, вернулась ли способность читать символы одного из самых распространённых языков этого мира.
Способность-то вернулась, а вот понять высказывание я так и не смогла. Тут возникал вопрос, видел ли хозяин этого заведение единорогов и понимает ли различие между лапами и копытами. Или это такой тонкий юмор, который я просто не поняла?
В любом случае не хотела бы я встретить это существо с подобным дефектом. Чревато последствиями.