Но прошло семь лет, а Майя не привыкла. Зато научилась притворяться, что привыкла, что не замечает, как одноклассники открыто сторонятся ее и перешептываются за спиной «ведьма… колдунья…». Научилась держаться бесстрастно, когда тетя, найдя в ее комнате запретную литературу о волшебстве, до покраснения била линейкой по рукам и выбрасывала любимые книги на помойку. И научилась плакать под одеялом так тихо, чтобы никто не узнал, какое отчаяние ее охватывает, когда в особняке гаснет свет, и ночь обостряет до предела ее одиночество. Семь долгих лет она учила эту роль. И семь последних дней снова привычно играла ее.
— Ну довольно! — воскликнул отец и раздраженно отвел меч от ее горла в сторону.
Их окружала иллюзия тренировочного зала: бескрайнее холмистое поле с дикой травой и полевыми цветами из васильков, колокольчиков и ромашек. Прыгали кузнечики, летали бабочки. Где-то недалеко в траве лежал выроненный Майей меч.
— Разве тренировка подошла к концу? — сконфуженно спросила девушка.
— К концу подходит мое терпение, — хмуро заметил отец. Майя встала и озадаченно глянула на него. — Ты не сосредоточенна, Майя, — раздраженно сказал отец. — Я десятый раз выбиваю у тебя из рук меч.
— Прости.
— И десятый раз извиняешься. Хватит!
— Как скажешь.
Профессор Семироз еще больше нахмурился.
— Майя, я скоро точно отправлю тебя к тете Эмме.
— Но что я сделала? — растерянно спросила девушка. Она ведь всю неделю была ниже травы, тише воды. Ходила на все уроки, выполняла домашние задания и поручения. Возвращалась в общежитие задолго до наступления темноты. И вообще вела себя, как самая прилежная ученица Академии. — Я все делаю, как ты говоришь.
— Это меня и пугает… — Майя удивленно глянула на чародея, который тревожно смотрел на нее. Пусть ей удалось убедить сокурсников и учителей, что в ее жизни ничего не изменилось, но с отцом этот трюк не сработал. Видно, не так хорошо она умела играть, как думала. — Ты все эти дни ходишь, как бездушная кукла, — фыркнул профессор. — Так никуда не годится! Ты что, больше не желаешь стать чародейкой?
— Конечно, желаю! — тут же спохватилась Майя, но быстро сникла. — Я не хотела тебя расстроить.
— Я не расстроен, я обеспокоен.
Майя промолчала. Она нашла глазами в траве меч, подняла его и посмотрела на свое отражение на исцарапанном затупленном клинке. Синяки под глазами выдавали ее бессонницу.
Проснувшись утром неделю назад, первые секунды она не хотела признавать случившееся. Ей так хотелось верить, что это просто паршивый сон. Кошмар, который исчезнет вслед за ночью. Но, как и зеленая ленточка на ее запястье, ноющая боль в поцарапанных ладонях безжалостно напомнила, что не все кошмары исчезают с рассветом.