Выбираю один и тот же ресторан, где некогда по легенде бывал сам Казанова, делаю заказ на лёгкий ужин и жду. Это чистая шизофрения! Чего можно ждать, когда никто не знает, где я!
Родителям и Мире были даны сбивчивые объяснения о моей пропаже, и за регулярный звонок каждый день с отчётом о моём благополучии мне выдали карт-бланш перемещения по миру. Теперь я, вроде как, свободна, а эти личности не ищут меня через Интерпол.
Мой чистый разум это понимал, но внутренний огонёк надежды ждал чуда.
Когда согласно всем законам чуда не случалось, я по традиции кормила голубей на площади и шла к набережной, чтобы полюбоваться прекрасным видом на залив. К вечеру тут было спокойнее, чем в первой половине дня, когда количество туристов было максимально, так что мне никто не мешал предаваться самоанализу до начала сумерек. Уже ночью в темноте гостиничного номера я, завернувшись в плед с лисичками, вела диалоги с воображением и засыпала, спрятав нос в мягкой ткани.
Это была не жизнь, а выжидание …
Вот и сегодня, перекусив овощным салатом, неспешно допивала ароматный чёрный чай. Казалось, время текло сквозь мои пальцы, когда жизнь бурлила вокруг меня, я же застряла.
— Синьорина?! Синьорина?! — меня настойчиво вызывала земля, пока я подглядывала за французской парой молодоженов.
Молодые люди с выражением глубокого счастья на лицах сидели через два столика от меня и держались за руки. Они касались друг друга каждую секунду — он поправит прядь её волос, дотронется до локтя или плеча, привлекая внимание, оставит нежный и, уверена, практически невесомый поцелуй на тонких пальцах жены, а потом ещё один в кольцо на безымянном пальце. Она зеркалила его, добавляя в прежний ритуал поцелуй мужского запястья, когда муж поправлял волосы.
Я тоже так хочу. С Ником можно рискнуть! При всей его славе великого бабника он вызывал у меня лишь чувство доверия. Нужно просто идти ва-банк! Дать возможность расцвести тем чувствам, что жили внутри меня. Выпустить их на волю, на солнышко.
— Синьорина?!
— Ах, да! Простите, я задумалась, — наконец-то откликнулась я на зов несчастного официанта.
— Синьорина, вам подать счёт или вы будете заказывать ещё? — поинтересовался мужчина, указывая взглядом на мою приподнятую руку.
Точно, я хотела позвать официанта, чтобы меня рассчитали.
— Прошу вас счёт!
Теперь я снова была полна решимости. Болезнь и сомнения отступили. Меня исцелила моя любимая родина, её воздух и яркое солнце.
Никита.
Я, наверное, одну тысячу восемьсот раз пожалел, что отпустил Амарену. И это только за полчаса после её отлёта. Когда решение лететь следом полностью созрело, раздался звонок на мобильный.