Губы накрыло теплом и сладостью, уютом, нежностью. Мысли растеклись, а мне хотелось умереть вот сейчас. Вот в эту секунду счастливого мига. Просто потому что чувствовала знакомое родное тепло.
Вяло отстранилась не открывая глаз, не хотелось портить образ, который с точность был воспроизведён в моём воображении.
— Мату маи… — ласковым голосом, нарушая лишь шум дождя.
Боль вспыхнула с такой силой, что из глаз брызнули искры. Зажмурилась и взвыла, а после мгновенно погрузилась во тьму, до последнего цепляясь за любимый всеми фибрами души образ.
Глава от Ужаса
Битый час нервно вышагиваю по столу, каждые двадцать секунд оборачиваясь к постели, от которой исходил запах крови и пота.
“Может сейчас? Нет? А сейчас?” — сам себе напоминая говорящего осла, который никак не мог прижать свою задницу и дождаться конца поездки. Но это же другое! — “А теперь?”
В этой комнате было душно и тихо. Так тихо, что хотелось задать встрёпку всем присутствующим и отправить на плац, учиться ходить строем и разучивать новую песню для Бедокура. Прищурившись поочередно бросил взгляд на возможных жертв. Половина взвода и проректор, присутствие последнего меня даже не удивляет. Остальные снаружи, поскольку тут и так тесно. Все нервные, взъерошенные и вымотанные. Да меня же просто на три советских пошлют, а этого моя нежная психика уже не выдержит!
Взрыв сидит в неестественной позе за столом, пытаясь дрожащими руками осторожно расставить банки и склянки аккуратными рядами с разного рода лекарствами, которые припер от лекаря. Весь взмокший, а руки сжимаются и разжимаются, хрустя костяшками перед тем, как что-то взять. И нихрена у него не получается, ха! Нервничает наш педант. И руки влажные, что его тоже бесит. Того и гляди — рванёт.
Но ничего, одного отсюда уже выперли. Зверь не выдержал напряжения, нервы сдали. Потому-то самый спокойный из нас сейчас сидит на стуле и всей своей мощью подпирает дверь, временами порыкивая, когда с той стороны раздаётся жалобно-тихий (на грани слышимости) стук. Вояка хоть и выглядел спокойным, но я-то вижу, что этот образец русской офицерской выдержки на грани, как и любой из нас.
Снова бросил взгляд на постель, но не увидев изменений продолжил свой путь.
— Ужас, хватит уже топать! — простонали сзади, немного судорожно и добавили для проформы. — Сволочь!
Удивленно глянул на Лютого, сидящего на стуле у окна и прикрывающего лицо рукой.
— Это я топаю? — перевёл взгляд на полотенце под своими маленькими, ну просто крошечными лапками. — Я?
Лютый вздохнул, но заткнулся, признавая свою неправоту.