Стас
Блядь, я совсем расплавился.
Не могу сдерживаться рядом с принцессой.
Не могу!
Вся воля стальная, годами наработанная, с ней трещину дает! Не просто трещину, трещит и раскалывается так, что я себя не узнаю!
Блядь, я ее ненавидеть должен.
Унизить. Ноги вытереть об нее!
И это далеко не самое жестокое, что могло бы быть!
Я ведь не бросил ее на помойке, не дал упасть на самое дно, где она бы оказалась, как когда-то я. Нет. Принцесса оказалась бы на самом черном дне. Самом грязном и отвратном. И мне ничего для этого делать было не нужно. Просто единственное — не вмешиваться. Пальцем не пошевелить. Бросить все так, как есть и не нестись на этот гребаный аукцион.
Но я поехал. Понесся, полетел, бля.
Почему?
Хотел спасти глупую девочку?
Ни хера.
Хотел сам, а не чтоб кто-нибудь другой. Однозначно. Других вариантов просто быть не могло и не может!
Моя месть даже слишком мягкая, если, блядь, разобраться.
Просто заставить ее служить мне, ублажать, сломать волю.
Я не дал бы ей пойти по рукам, пропасть в нищете. Не позволил бы, чтоб об нее вытирали ноги.
Не дал бы умереть ее сестре, как это случилось из-за ее отца с моей матерью.
Но… Блядь! Все мысли про месть просто вылетают из головы, когда она рядом!
Искрит.
Только увижу ее, только запах ее почувствую, который витает в моем доме так, что весь он, кажется, этим крышесносным запахом золотой принцессы пропитался, — и дурею.
Ничего не вижу, ничего не помню.
Лицо ее ненавистного отца расплывается перед глазами, оставляя по себе только ее сладкие губы. Волосы ее непослушные, волной струяшиеся по идеальному телу.
Глаза эти — смелые, с вызовом, со сладким, таким одуренно сладким медом, что плещется там, внутри.
И ведет.
Ведет так, что ни о чем думать не могу.
Одного хочется, — схватить в охапку и на губы эти сумасшедшие, сладкие, такие, блядь, запредельно дерзкие, наброситься.
И пить их жадно. Пить ее, на хрен, всю!
Каждый ее стон, каждый всхлип, вкус этот медово- дурманный, сумасшедший.
Подальше держался.
Знал, что не выдержу.
Сорвусь.
Наброшусь.
И сделаю своей. Возьму жадно. Жестко. Наплевав на все ее «нет» и «ненавижу».
Только вот сам себя потом ненавидеть за это буду. От такого потом уже не отмылся бы до конца своих дней. И без того лицо ее с этими глазами, ненавистью переполненными, когда ласкаю, так и стоит перед глазами.
А когда сама пришла, я просто остолбенел.
Сумасшедшая.
Халатик еще этот прозрачный нацепила.