Ну, поцеловать и ещё много чего другого.
— Шрамы, — бормочет она, игнорируя мой вопрос. — Это всё с войны, да?
Я рассеянно потираю ладонью своё покрытое шрамами лицо.
— Да.
— Мой отец спас тебя?
Я бросаю на Элму быстрый взгляд. В её карих глазах плещется нежность, когда она смотрит на меня с милым выражением. Я огораживался от неё, и это несправедливо. Особенно с тех пор, как она рассказала о своей матери.
— Да.
Она улыбается моему ответу, но затем её брови сходятся вместе, когда она хмурится.
— Эти кошмары?
Я киваю.
— ПТСР.
— Мне жаль, — шепчет она, и в её красивых глаза блестят слёзы.
Протянув руку, я хватаю Элму за руку и крепко сжимаю.
— Всё в порядке. Иногда, когда я испытываю стресс, у меня всплывают новые эпизоды. Но по большей части я в порядке.
Она отворачивается и смотрит в окно.
— Я тебя сильно напрягаю?
Я подношу наши соединённые руки к губам и целую её костяшки.
— Ты меня успокаиваешь.
Её голова резко поворачивается в мою сторону, и Элма смотрит на меня в замешательстве.
— Я успокаиваю?
— Ты просто отвлекаешь меня. К сожалению, ты отвлекаешь меня и от моих обязанностей. — Я покорно вздохнул. Я спросил её, не согласится ли она пойти со мной ва-банк. Я уж точно не отступлюсь сейчас.
— Мне восемнадцать, — говорит она с раздражением в голосе.
— А мне под сорок. Тридцать пять лет, если быть точным, и достаточно стар, чтобы быть твоим отцом. Чёрт возьми, я ведь дружу с твоим отцом.
Щёки Элмы пылают румянцем.
— Но это же не противозаконно и всё такое. Кому какое дело, если мы делаем то, что хотим?
Милая, сексуальная девушка.
— Не думаю, что школьный совет будет в восторге от того, что я буду делать со своими учениками всё, что захочу, — возражаю я.
Она фыркает.
— Не с учениками. Со мной. Только со мной. Ведь ты же не со всеми так поступаешь, правда?
— Чёрт возьми, нет. Я не засматриваюсь на учеников. Но ты? — я пронзаю её горячим взглядом. — Я не могу отвести взгляд.
Её губы кривятся в одну сторону.
— Значит, я особенная?
— Чёрт возьми, да.
— Никто не должен знать, — говорит она.
Мой телефон звонит, и я отпускаю её руку, чтобы ответить. Я чуть не задыхаюсь, когда вижу, что это Матео.
— Привет, — отвечаю я, стараясь говорить спокойно и собранно, будто вовсе не собираюсь трахать его дочь.
— Привет, приятель. Как поживает моя маленькая девочка?
— Она хорошая.
— Хорошая? — посмеивается он. — Она совсем не хорошая. Мы оба знаем, что она плохая девочка. Домой всё ещё приходят парни и ищут её. Если я узнаю, с кем из этих хуесосов она спала, я вырву их маленькие яйца через горло.
Я вздрагиваю и радуюсь, что не тот несчастный парень, который трахнул великолепную Элму Бониллу. Но мои мысли становятся мрачными при мысли о том, что она спала с теми придурками. Они заставляли её кончать? Были ли они осторожны, чтобы использовать защиту? Неужели они подвергли её риску?