Глаза Эверетта сужаются, и он смотрит на меня с подозрением.
— Прекрасно. А что?
Я провожу пальцами по волосам и вздыхаю.
— Ну, не знаю. Ты просто кажешься счастливее. Я знаю, что ты с кем-то встречаешься. Никто не заставляет твою сварливую задницу улыбаться, и всё же я ловлю тебя на этом время от времени.
Он поднимает голову к небу, и я замечаю лёгкую улыбку на его губах.
— Как я и сказал, — произносит он, опуская беглый счастливый взгляд. — Прекрасно. А что?
— Я просто… — я замолкаю и щипаю себя за переносицу.
— Это касается тебя или меня? — требует он, и в его голосе слышится лёгкое раздражение.
Наши глаза встречаются, и я хмуро смотрю на него.
— Меня.
Его плечи расслабляются, и на этот раз он действительно улыбается.
— Я и не знал, что ты с кем-то встречаешься. А мама Бет знает об этом?
Я смеюсь, потому что, если бы моя мама знала, она уже всунула свой нос в мои дела. Вот такая она и есть, и не только со мной. Со всеми. Когда мы вместе учились в старших классах, мама чаще всего имела дело с Эвереттом, и вместо того, чтобы называть её заместителем директора Реннер, он любил терроризировать её и называть «мамой Бет». В конце концов, это так и осталось. Она должна была помочь ему направить всю его агрессию в нужное русло, чтобы он перестал избивать всех придурков в нашей школе. Я думаю, что он просто использовал лакросс как повод избивать людей палкой. Если бы не мама, подталкивающая его к этому виду спорта, он, вероятно, попал бы в серьёзные неприятности вместо того, чтобы поступить в колледж на полную спортивную стипендию.
Я бросаю взгляд на Зейна. Я вижу много черт Эверетта в Зейне, и именно поэтому я подтолкнул его к тому, чтобы тренер взял над ним наставничество.
— Мама Бет ничего об этом не знает, — отвечаю я с улыбкой. — Если бы она узнала, то уже спланировала бы свадьбу.
— Или похороны, если девушка не была достаточно хороша для её прелести, — Эверетт злобно ухмыляется мне.
— Придурок, — бормочу я. — Однажды она назвала меня так. Один раз. Я больше никогда не хочу переживать это дерьмо снова.
Он фыркает от смеха.
— Никогда, моя прелесть. — Его глаза вспыхивают, и он снова ревёт: — Твоя бабушка бегает быстрее, Маллинс!
Зейн качает головой, но снова ускоряет шаг, когда бежит по дорожке.
— Она молодая, — бормочу я, внезапно становясь серьёзным.
Обе брови Эверетта удивлённо приподнимаются.
— Насколько молодая?
Я оглядываюсь вокруг, чтобы убедиться, что меня никто не подслушивает.
— Очень молодая.
В его глазах появляется понимание. Я ожидаю жестокой словесной взбучки от грубого тренера. Вместо этого он просто хмурится.