— Чёрт побери, — я выругался. Ситуация резко обострилась. Остальные полицейские обернулись и стали смотреть на кусты, к которым решительно направлялся их товарищ. Весело что то ему прокричав, они снова обернулись к поезду. Полицейский поравнялся с сапёрами и замер, увидев направленный на него пистолет. А в это время последний вагон миновал остальных охранщиков и они дружно замахали руками немецкому часовому на тормозной площадке. Немец лениво ответил на приветствие и вагон стал с нарастающей скоростью удаляться в сторону поворота, за которым уже скрылась добрая половина эшелона.
Полицейские стали карабкаться на насыпь и оттуда жизнерадостно стали отпускать шуточки своему товарищу, который глупо улыбаясь побелевшими губами, разгребал руками кучу веток, приготовленную для сжигания.
— Петро, ты что в гнезде срать собрался? Вот говорили тебе вчера — не запивай самогонку молоком…, не запивай. А теперь срать будешь, дальше чем видешь…
Хи-хи…, ха-ха…, хе-хе… неслось с насыпи, а усиленно потевший от страха Петро продолжал неуклюже разгребать кучу уже ногами, как курица в куче соломы, вызывая новые приступы смеха, а в это время последний вагон наконец то скрылся за поворотом и одновременно с двух сторон насыпи послышались слабые щелчки пистолетных выстрелов. Двое полицейских на насыпи упали сражённые пулями, как подкошенные, а третий бросил винтовку и, задрав руки над головой, визгливым голосом закричал: — Братцы, братцы не убивайте меня…, братц… — и заткнулся, оборвав свой крик на полуслове. Лишь Петро живой стоял в середине куче и немо шевелил губами. Винтовка валялась на земле рядом с кучей, но на него уже никто не обращал внимания. Молоко всё таки сделало своё дело и штаны его что спереди, что сзади были мокрыми и мокрота эта с омерзительным запахом стремительно сползала по штанам вниз. Рядом находившийся пленный шустро схватил винтовку и, щёлкнув затвором, хотел застрелить полицейского, но Носков, громко крикнув, остановил его.
Через насыпь в это время дружно стали переваливаться остальные пленные и наши, кто действовал на той стороне.
— Все, что ли? А где старшина с Максимовым?
— Да они сапоги с полицейских снимают.
— А ну-ка, все остальные быстро раздеть убитых… всё с них снять.
Пленные кинулись к убитым и стали быстро их раздевать и стягивать с ног добротную обувь.
— Товарищ майор, а что с этим делать? — Носков пистолетом махнул на живого полицейского, который соляным столбом продолжал стоять в куче веток.
По идее его надо убивать, но сейчас после схватки как то не подымалась рука. Обосранный и обоссанный Петро являл жалкое зрелище. Самое поразительное, что времени после короткой схватки прошло минуты четыре, а из него всё текло и текло и даже пиджак был мокрый от пота.