— Максимов, дуй к капитану Нестерову — всем отходить на хутор и пусть Григорий Яковлевич сразу же уводит их на новую базу. Нас не ждать, мы прикроем. Николай Иванович — За мной.
Парень мотнул головой и, смешно виляя задом, на карачках быстро и шустро покатил вдоль позиций Мы тоже, правда не на карачках, но сильно пригибаясь, прикрываясь кустами, пеньками и другими препятствиями, двинулись в сторону замолчавшего пулемёта. И через сорок метров наткнулись на Скорикова и Сухомлинова. Скорикову пуля попала прямо в лоб и, вылетев сзади, практически полностью разнесла весь затылок. А вот Сухомлинов умирал: пулемётная очередь попала в грудь. Что ж она там поразила — не знаю, но изо рта толчками вырывалась чёрная кровь. Увидев нас, он потянулся ко мне, что то хотел сказать, но из горла послышалось страшное бульканье — он захлёбывался кровью. Сухомлинов несколько раз быстро-быстро сжал пальцы в кулак и безжизненно обмяк спиной на землю.
Старшина было кинулся к нему, но я его остановил: — Николай Иванович, отставить — им уже не помочь. К пулемёту давай…, — мы опять ринулись вперёд, уже особо не скрываясь и через тридцать метров спрыгнули в неглубокую, но длинную яму, где была позиция пулемётчиков. Одна из нескольких мин, накрывших позицию, попала в противоположный край ямы, откуда Беляков тащил две коробки с лентами. Так он и остался лежать, принявший на себя все осколки и, продолжая судорожно сжимать брезентовые ремешки ручек коробок. Петька лежал без сознания, уткнувшись лицом в приклад пулемёта, и на спине у него растекалось тёмное пятно крови. Старшина, приподнявшись над краем ямы открыл яростный огонь в сторону нашей позиции, откуда мы только что прибежали: — Обходят, товарищ майор, обходят…
Я сдвинул тело Петьки в сторону и тоже выглянул из ямы. Дело было дрянь, немцы были в метрах восьмидесяти и их было до хрена. Практически не целясь, дал веером по бежавшему противнику длинную очередь, заставив их сразу же залечь. Продолжая поливать залёгшего врага короткими очередями, прокричал старшине: — Николай Иванович, хватай Петьку и утаскивай его… Я прикрою…
Старшина хотел что то возразить, но я злобно заорал на него: — Утаскивай его… нету время спорить… уходи, — и вновь прильнул к пулемёту.
Немцев я держал на земле прочно и им сейчас подняться в решительную атаку было просто самоубийством с их стороны. С восьмидесяти метров, практически в упор, многих положу, пока они добегут до меня. Но и у меня заканчивалась лента и я не знал — Успею перезарядить или нет?
Выдернув остаток ленты из коробки, поднялся во весь рост и стал пятиться назад, давая короткие очереди, если впереди появлялись кочки голов, но и сам стал отличной мишенью. Буквально через несколько секунд сильно и больно дёрнуло подбородок ремешком фуражки, но она удержалась и я сразу же присел. А сбоку мелькнули тени и когда я начал валиться в бок, чтобы очередью срезать ввалившихся в яму немцев, то еле сдержал палец на спусковом крючке — это были Марина и Костя, потные, разгорячённые и возбуждённые от боя. Марина держала в руках пистолет, который ей вчера вручили, а Константин с винтовкой.