— Господин майор, — обер-лейтенант, конечно, ощущал свою долю вины, но эта вина была чисто номинальная. Поэтому решил ответить майору резко и поставить того на место. Тем более что батальон будет здесь стоять ещё две недели и майору не раз придётся обращаться к коменданту по тому или иному поводу, — ваше замечание по поводу плохой работы комендатуры довольно неуместны. Это были не местные бандиты, за которых мы могли бы отвечать, а окруженцы которые до сих пор продолжают идти на восток. Но со своей стороны у меня вызывает обоснованное недоумение следующий вопрос — Почему боевой батальон в бою с растерянными и разбитыми окруженцами понёс такие потери? Поэтому не надо свои недочёты и беспечность ваших подчинённых перекладывать на нас. И давайте не спорить и не обвинять друг друга. Нам ещё здесь вместе жить две недели…, — Зейдель думал, что этим обменом колкостями и закончится их конфликт, но был жестоко разочарован.
Командир батальона побагровел и, медленно встав со стула, агрессивно наклонился над столом в сторону своего оппонента.
— Мальчишка, ты кого обвиняешь…? — Зловеще прошипел Циммерман.
— Господин майор, я попрошу вас…, — взвился с кресла Зейдель.
— Сядь, обер-лейтенант, — рявкнул железным голосом старший офицер и Зейдель невольно подчинился командирскому голосу. — Ты кого тут хочешь обмануть? Меня и моих боевых офицеров…? Какие растерянные и разбитые окруженцы? Нас встретил шквал огня, хорошая оборона и такой неприятный момент, что все они были вооружены сплошь нашим оружием — автоматами и пулемётами. И их там было около двадцати человек. Только то, что мои подчинённые имели боевой опыт и привело к минимальным потерям. Хочу тебе ещё, обер-лейтенант заметить, что при осмотре заброшенного селения мои офицеры пришли к выводу что они спокойно там жили в течении двух недель. У тебя под боком и ты ничего не сделал, чтобы их уничтожить. Если ты, мальчишка, и дальше на меня будешь давить и шантажировать своей властью, то я сейчас приеду к себе в часть и изложу всё это в письменном виде и отправлю рапорт по инстанции. Только в конце рапорта попрошу приписать тебя, обер-лейтенант, под моё подчинение. — Майор замолчал, но продолжал тяжело смотреть на коменданта.
Было очень неприятно выслушивать справедливые обвинения и Зейдель, проглотив обиду, решил смягчить майора, сглупил и предложил выпить. Но только усугубил неприязнь командира батальона. Майор щёлкнул каблуками, едко и сухо попрощался и убыл к себе…
Дитрих поставил на подлокотник кресла наполненную рюмку и успокоительно похлопал друга по руке: — Ничего, Курт, не расстраивайся. Давай выпьем и поделимся своими соображениями по поводу этого Третьякова.