Слезы брызнули из глаз брюнетки, оставляя черные следы туши на щеках, и мне стало ее искренне жаль. Она громко шмыгнула носом и пулей вылетела из кабинета.
— Какая ты жестокая! — взвилась Ленка.
— Уж какая есть! — огрызнулась я. — Хамить мне не надо было.
— Так нельзя! Девушка в шоке, — продолжала сокрушаться Лена. — Ее можно понять. А ты очень несдержана. И злая на язык.
Мне хамят, а я злая? Я понимала, что Ленка меня провоцирует и всеми силами старалась не пойти у нее на поводу. А так хотелось высказать все, что я думаю об этой подхалимке.
— Лена права, — влезла в нашу беседу еще одна сотрудница. — Девушка не виновата, она влюблена в Даниила. А ты так грубо с ней разговаривала. И зачем ей про Кристину рассказала? Нехорошо лезть в чужую жизнь.
О, еще одна моралистка выискалась! В мою жизнь лезть можно? А мне, значит, нельзя защищаться?
— А ничего, что я развелась с мужем из-за таких, как она? — угрожающе поинтересовалась я, одарив сотрудницу тяжелым взглядом.
— Чего же ты удивляешься? — продолжала вещать Ленка. — Какой мужик вынесет тебя дольше месяца? Несдержанная, резкая. Данила ангел, сколько прожил тобой.
Продолжать спорить не имело смысла, и я углубилась в расчеты.
Через полчаса позвонил Данила. Мелькнула слабая надежда, что по поводу продажи квартиры. Разумеется, он начал орать: зачем я рассказала Злате (оказывается, так зовут брюнетку) про Кристину и почему я никак не успокоюсь, и вообще строю ему козни. У Данилы есть редкий дар — перекладывать все с больной головы на здоровую. Я положила телефон на край стола и ждала, когда он закончит возмущаться. За это время я успела проверить отчет и отправить его на печать. Когда Данила, наконец, замолчал, я взяла трубку и поинтересовалась, нет ли новостей о продаже квартиры от его риелтора. Мой пока подходящих вариантов не нашел. Данила начал орать по новой. Я оказалась бесчувственной стервой, завистливой дрянью и бесцветной молью.
И что все прицепились к этой моли? Видимо, я на нее и правда похожа… Печально. Но поправимо. Надо срочно поменять имидж. Хотя… Есть другие, более важные дела. И не для кого мне наряжаться. Поймала себя на мысли, что боюсь новых отношений. Боюсь, что мне снова будут врать, сочинять невероятные истории и держать меня за полную идиотку.
Когда Данила начал мне лгать? Теперь уже и не узнаешь. А ведь так клялся в любви, так умолял выйти за него. Красиво ухаживал. Я думала, что это моя первая и единственная любовь на всю жизнь. Была молодой и глупой, поверила. Учились на первом курсе, были страшными романтиками. Родители пытались отговорить меня от раннего брака, но я, естественно, слушать их не стала. А зря.