вместе с тем мешают ему искренне признать свои слабости, открывающиеся ему при
проверке самого себя. Но задайте вопрос Пристли, преданному одним только принципам
эмпирического
применения
разума
и
питающему
отвращение
ко
всякой
трансцендентальной спекуляции, что его побудило подрывать свободу и бессмертие нашей
души (надежда на загробную жизнь есть у него лишь ожидание чуда воскресения), эти
основы всякой религии, и он, сам будучи благочестивым и ревностным проповедником
религии, сошлется лишь на интерес разума, которому мы наносим ущерб, если хотим
изъять некоторые предметы из сферы законов материальной природы, единственной, которую мы можем точно познать и определить. Было бы, по-видимому, несправедливо
поносить этого мыслителя, умевшего соединить свое парадоксальное утверждение с
целями религии, и оскорблять благонамеренного человека за то, что он не может
ориентироваться, как только покидает область естествознания. Но такое же благосклонное
отношение должно выпасть также и на долю не менее благомыслящего и по всему
нравственному характеру безупречного Юма, который не может отказаться от своих
отвлеченных спекуляций, так как он совершенно правильно полагает, что предмет их
находится вне пределов естествознания, в сфере чистых идей.
Что же нужно сделать здесь, в особенности в виду опасности, которая, как кажется, грозит
общему благу? Нет. более естественного и более справедливого решения, чем то, какое вам
предстоит сделать по этому вопросу. Предоставьте этим людям делать свое дело; если они
обнаружат талант, если они произведут глубокие и новые исследования, одним словом, если только они будут говорить разумное, то разум от этого всегда выиграет. Если же вы
хватаетесь за другие средства, кроме средств непринужденного разума, если вы кричите о
государственной измене, если вы созываете, как будто для тушения пожара, простых
людей, ничего не понимающих в столь тонких вопросах, - то вы ставите себя в смешное
положение. Действительно, речь идет здесь не о том, что полезно или вредно общему благу, а только о том, как далеко может пойти разум в своей отвлекающейся от всякого интереса
спекуляции, и о том, можно ли на нес сколько-нибудь рассчитывать или лучше совсем
отказаться от нее в пользу практического. Таким образом, вместо того чтобы размахивать
мечом, лучше спокойно присматривайтесь из безопасного убежища критики к этому спору, который для борющихся утомителен, а вас развлекает и при несомненно бескровном исходе