Владимир Антонович плескался в бассейне, когда у него зазвонил мобильный телефон. Он чертыхнулся и вылез, доставая телефон из кармана брюк мокрой рукой. Малахов, заскучавший в Дубае, пытался брызгами достать до него из бассейна. Владимир Антонович, отмахиваясь, приложил трубку к уху и замер.
– Где? – возопил он.
Малахов, предчувствуя драку, а лучше – погоню, вылез из бассейна и встал с ним рядом.
– Что? Куда? – спрашивал он азартно.
Владимир Антонович нажал отбой.
– Мою внучку, – с большим чувством сообщил он, – замели в полицию за проституцию, приставание к прохожим на улице и за нападение на сотрудника банка.
Через полчаса они были в полиции, где застали разъяренного толстого араба, который зачем-то тыкал им в нос смятым чеком из магазина и о чем-то сердито кричал. Очень злая и красная Ирка сверкала газами из угла и молча сопела.
– Ну хорошо, – выслушав полицейского, который говорил на вполне приличном английском языке, сказал Григорий Орлов. – Я допускаю, что госпожа Ирина Громова дала этому господину чек. Почему его это возмущает? Что в принципе он имеет против чеков из супермаркета вполне уважаемой фирмы Теско?
Господин, подвергшийся нападению посредством бумажного чека, разразился длинной речью, из которой следовало, что он никому не позволит показывать себе голую задницу и совать в карманы всякий мусор.
У Владимира Антоновича упало сердце. Он был наслышан о полиции нравов и уже мысленно видел любимую внучку за решеткой. Он жалобно посмотрел на нее, и тут Ирка разразилась речью. Тезисно все сводилось к тому, что она шла себе из магазина, куда она выскочила на минутку, наивно полагая, что в этой, как она полагала, вполне развитой стране порядочной девушке можно перейти на другую сторону улицы без того, чтобы к ней приставали всякие дядьки, размахивали руками и орали непристойности. Пусть даже они являются сотрудниками банка. В том, что это были непристойности, она нисколько не сомневалась. Испугавшись за свою честь, она бросила в него тем, что держала в руках. Если у нападавшего личные счеты с фирмой Теско, она может предложить ему чек из вполне хорошего супермаркета в Хатте. Ах, он не хочет? Так чего же он хочет? Зачем тогда он морочит голову полицейскому, у которого и так много дел?
В этом месте прочувствованной Иркиной речи наступила тишина, потому что и оскорбленному чеком арабу, и полицейскому потребовалось некоторое время, чтобы обдумать Иркины слова. И в это время из-за спинки Иркиного стула вышел до того смирно сидевший рабочий из Сербии – тот, которого Ирка спрашивала, как пройти к супермаркету. Его забрали в качестве свидетеля, и он немного струхнул.