– Есть хочешь? – спросил сердобольный Костя.
Гольгиссер покачал головой.
– Уже нет.
Орлов счел своим долгом, наконец, вмешаться и прекратить ненужные, по его мнению, разговоры.
– Все ясно, – подытожил он. – Идти этот тип, ясно, не сможет, придется его вытаскивать отсюда на собственном горбу.
– Я могу попробовать наступить на ногу, если меня поддержат под руки, – героически сказал Гольгиссер.
Вячеслав и Саша молча подставили ему плечо. Опираясь на них, Гольгиссер осторожно сделал шаг, потом другой.
– Если медленно, то я смогу идти, – обрадовал он. – Вы собираетесь меня арестовать? – уточнил он у Орлова.
– А ты как думаешь? – проворчал тот. – Знал бы ты, сколько тебя народу ищет.
– Могу себе представить, – скромно сказал Гольгиссер.
Ирке стало его жаль, и она стала думать, не помочь ли ему удрать.
– Что же ты тут искал? – полюбопытствовала она.
Он остановился, тяжело повиснув на Саше с Вячеславом.
– Хотите, покажу? – предложил он.
С их помощью он проковылял к тому месту, возле которого его нашли, и ткнул пальцем в темный камень странной четырехугольной формы. Владимир Антонович поднес фонарь поближе к нему. Камень оказался ящиком из грубых, необструганных досок, на котором чернели какие-то иероглифы.
В Вячеславе сразу проснулся исследователь. К загадкам природы он был равнодушен, но эта загадка была явно сотворена человеком. Он аккуратно посадил Гольгиссера на землю и почувствовал, как у него защекотало в затылке.
– Что это? – загипнотизировано спросил он и протянул к ящику руки.
– Толком не знаю, там есть аккумулятор, он сел. Но из-за этой штуки много народа погибло. Не от моей руки, – поспешил добавить он. – Я никого, слава Богу, не убил.
– Зато вокруг тебя что ни день, то труп, – проворчал Орлов. – Так что это за штука?
– Говорю же, я не смог испробовать, потому что аккумулятор сел. А потом я сразу упал.
– Но ты же все равно знал, за чем охотился, – вскипел Саша.
– Знал, – признался Гольгиссер.
– Ну и?
Герман Гольгиссер прислонился к стене и присел.
– Ну, если вам непременно хочется знать…
– Говори уже, не ломайся!
Он откашлялся и начал:
– В наше время большее значение в жизни современного человека имеет сельское хозяйство.
– Нет, я его сейчас добью! Или переломаю ему вторую ногу, – взревел Валерий Малахов, страсть которого к новому и необычному требовала немедленного насыщения.
Герман оскорбился:
– Я вам, как школьникам, пытаюсь объяснить, а вы…
– Он над нами издевается! – бушевал Малахов.
– И ничего я не издеваюсь, – обиделся Полковник. – Не хочешь слушать, ничего не буду рассказывать.