Даша упрямо смотрела на протекающий мимо город. Голос Олега звучал где-то на фоне, не проникая в разум. И на что она надеялась? Вот, дура наивная. Стоило только пересмотреть свое отношение к отчиму – и вот, он снова действует ей на нервы! Лезет не в свое дело, расспрашивает, выпытывает…
Очередное дерево вынырнуло из тумана. Густая дымка облепляла его со всех сторон. Безветрие не позволяло шелохнуться даже тонкой веточке. Вдруг дерево качнулось и начало крениться к дороге. Казалось, в какой-то момент оно просто не выдержало тяжести тумана. Сквозь гул машины прорвался треск древесины, раздираемой падением.
– Осторожно! – Выкрикнула Даша.
Но отчим и так уже ударил по тормозам, крутанув руль. Машина испуганно завизжала, и попытка избежать столкновения качнула реальность. Боль ударила в висок, и мир вокруг начал меркнуть. Последнее, что увидела девушка: рухнувшее поперек дороги дерево. А потом была только вязкая тьма.
Сквозь мрак беспамятства просочилась боль. Даша с трудом открыла глаза, но зрение не смогло ухватить ни одного контура: все двоилось и расплывалось. Густая слабость окутывала тело. Реальность звенела, как сновидение, которое вот-вот рассеется. Казалось, еще секунда – и тьма снова затянет на самое дно, где не останется ни одной мысли, ни единого чувства.
Боль ворочалась в голове и грызла разум. Преодолевая трясину слабости, пальцы потянулись к вискам. Сжав их в попытке приглушить мучительные ощущения, Даша постаралась выудить из глубин сознания хоть какие-то воспоминания. Однако в памяти был лишь ворох бессвязных смутных образов: падающее дерево, визг тормозов, удар и… Девушка медленно подняла взгляд. Ветви поваленного дерева, окутанные ржавой листвой, торчали из седины тумана. Навалившись осенним ворохом, крона погребла под собой смятый капот.
В этот момент воспоминания яркими вспышками замелькали в разуме. Взгляд метнулся к Олегу, но наткнулся на пустоту. Отчима в машине не было. Только две розы лежали на водительском сидении. Белая и черная.
На краю поля зрения зародилось движение. Даша бросилась взглядом к игрушке-паучку. Скалясь в злой насмешке, безделушка раскачивалась на нитке-паутинке, словно кто-то невидимый специально подталкивал ее. Паук, казалось, превратился в черный маятник, движения которого приковывали взгляд к растерзанному трещинами зеркалу.
Ужас наполнил душу. Девушка рванула ручку дверцы – она не поддалась. Кошмар не желал выпускать Дашу. Дергая ручку, она чувствовала, как в душе нарастает паника. Сердце бешено колотилось, и каждый его удар отдавался в висках болезненной громкостью.