— Ты моя Снегурочка из зимней сказки. Нашла меня, замерзшего под елочкой, отогрела и вдохнула желание жить. Дышать полной грудью, любить и быть любимым. Раскрасила ярко мой тусклый мир, подарив счастье. Сотворила настоящее чудо, сказку наяву. Теперь моя очередь ее продолжить. Никому тебя не отдам ни тебя, ни Костика. Мое! Настоящее, дико необходимое, родное! Всех порву, если понадобится, весь мир ради вас переверну, все желания и мечты исполню взамен на свою одну — только будь всегда со мной! Я хозяин своему слову, так есть и иначе не будет. Дай мне надежду на то, что у нас все будет хорошо, потому, что я тебе тоже не безразличен, нужен. Как опора, защита, твой любимый мужчина, наконец. Мне этого будет достаточно, я знаю, что моя Снегурочка не умеет врать, ведь так?
— Ваня, и ты мне очень нужен. Слышишь, очень, очень нужен, смертельно необходим, потому что я люблю тебя!
Я счастливо рассмеялся, подхватывая Снежку на руки, кружась с ней под собственные слова:
— Я люблю тебя больше, моя любимая Аленушка.
Это был очень счастливый год, словно судьба, наконец-то, сжалилась надо мной, подарив настоящую половинку, тем самым сделав цельным и бесконечно счастливым. Настолько, что утром, отрываясь от жены, чтобы ехать на работу, я через час — другой бросал все дела и без сомнения выскакивал из кабинета, где шла очередная планерка или совещание с кучей народа, в пустую приемную или в коридор, чтобы лихорадочно набрать номер и услышать из телефона любимый голос:
— Ванечка, что случилось?
— Случилось немыслимое, родная, я слишком долго не слышал твой нежный голос. Это просто невыносимо! Как вы там, Костика увезла в садик? Опять капризничал кроха?
— Нет, любимый, он постепенно привыкает, воспитательница говорит, что через недельку можно попробовать оставлять его на целый день.
И я снова шел ко всем этим солидным и серьезным людям, с шальной улыбкой и дурацким выражением на счастливом лице, чтобы проходя мимо Кати услышать участливое:
— Лимончику дать?
А торжествующе показав ей за спиной средний палец и оглянувшись, услышать вслед сокрушенное: «Сумасшедший!». Завидуйте молча моему счастью, я слишком долго его ждал.
Казалось, что нельзя быть счастливее. Моя девочка, ко всему прочему, оказалась великолепной хозяйкой. С ее обретением наш дом стал обжитым и очень уютным, в него хотелось возвращаться, зная, что меня ждут и встретят с любовью. Костик несся навстречу с криком: «Папа!», заливаясь счастливым громким смехом, когда я подхватывал его тельце, осторожно подкидывая вверх под нарочитое Аленкино ворчание: