— Отец, вы что говорите? — голос виконта прозвучал надтреснуто. — Если бы она мне не понравилась, вы бы не смогли повлиять на моё желание взять её в жёны. Я уже не тот прежний юнец.
— Послушай, Стэнли, теперь уж поздно сетовать, но до такого состояния довёл свою жену ты́ и никто другой. Так трудно подарить ей толику внимания и тепла? Думаешь, я не знаю о твоих ночных визитах к этой… как её… Лоис? Подозреваю, что и Шэйла об этом догадывается, — тяжело вздохнул граф. — Думаешь, если в следующий раз ты позволишь себе по отношению к жене неуважение, то у меня дрогнет рука лишить тебя наследства? Ты ошибаешься.
— Отец…
— Не перебивай меня!
— Вы преувеличиваете.
— Бог свидетель, когда я увидел пришедшую в себя девочку, я испытал истинное счастье. Если бы она умерла, я винил бы в её смерти — нет, не тебя, — себя. За то, что тогда подтолкнул тебя к этому решению. Но, дело сделано и теперь не смей, слышишь, не смей её обижать. На твоё счастье мне плевать. Подари мне внука и делай, что хочешь. Делай и оглядывайся, чтобы ни одна тварь не смела косо глянуть в её сторону. И только посмей её обидеть. Не можешь сделать её счастливой, не делай хотя бы несчастной.
— Отец…
Траффорд услышал громкий скрип ножек отодвигаемого стула.
— Не спорь! И помни, защищая её, ты защитишь своё будущее. Женщина всю жизнь должна находиться под защитой: сначала — отца, затем — мужа, потом — сына. И как бы ты ни относился к своим обязанностям по отношению к своей жене, запомни — два года назад поместье Малгри-Хаус стало для неё родным домом. Теперь это навсегда! Господь даёт тебе шанс всё исправить. Если ты им не воспользуешься, что ж… Ты можешь уйти, когда пожелаешь, но она останется здесь. Если ты не способен дать ей опору и защиту в жизни, то это сделаю я. Как её второй отец. И всё же я очень надеюсь, что от тебя она родит защитника для себя, а мне — внука и помощника.
Поднос в руках Траффорда подрагивал. Сахарница дребезжала, касаясь тарелки с остывшим завтраком. В уголках глаз старого слуги блестели слёзы гордости — его хозяин, как всегда, был на высоте.
— Траффорд, подавай завтрак, — услышал он спокойный голос графа.
Предусмотрительно отступив от двери на два шага, дворецкий повернул поднос в сторону. Он и в этот раз не ошибся: из резко распахнувшейся двери выскочил бледный виконт и, бурча под нос ругательства, поспешил в сторону лестницы.
Вынырнув из забытья и в очередной раз убедившись, что вокруг те же декорации, Ольга мрачно наблюдала за Мадди. Оказавшись личной горничной леди Хардинг, она сновала туда-сюда, действуя на нервы и мешая сосредоточиться. Больная желала полного уединения, чтобы без внешних раздражителей обдумать, как вести себя дальше.