«С моей стороны нечестно взваливать на тебя этот груз и…»
«Это не груз, – сказал Эллингтон. – Думаю, именно поэтому я здесь, – он взял Макензи за руку, которую она протянула ему без всяких раздумий. – Я узнал о том, что на тебя напали, и о том, что дело вышло из-под контроля, и поэтому приехал. Мне вправду неважно, если я получу за это выговор. Чёрт,.. меня уже отстранили. Чего ещё мне бояться?»
«Начнём с того, что тебя могут уволить с работы».
«Сомневаюсь. Ты разве не думаешь, что МакГрат догадался о том, что я сразу поеду в Кингсвилл после того, как он рассказал мне о нападении? В любом случае… я хочу сказать, что как ты боишься полагаться на меня, так я боюсь желания тебя защищать. Я уже был влюблён раньше, но даже не пытаюсь вас сравнивать. Я могу честно сказать, что ты первый человек в моей жизни, чья безопасность меня так заботит. Возможно, всё дело в том, что мы напарники. Я не знаю. Я узнал, что ты в опасности, и у меня сердце сжалось от боли, потому что я не мог быть с тобой в трудную минуту. Может, поэтому обвинения против меня так сильно отразились на наших взаимоотношениях. Мы оба испытываем страх, каждый по-своему, а такие обвинения – настоящее искушение: если мы хотим со всем покончить, вот наш шанс».
«И ты хочешь?» – спросила Макензи.
«Чёрта с два. Если бы я хотел, то не мчался бы сюда, чтобы тебя увидеть. На самом деле, я здесь не только поэтому. Послушай,.. мне очень нравится, что ты полагаешься на меня. Мне также очень нравится, что я хочу тебя защищать. Давай просто объединим эти две вещи».
«Как?»
Эллингтон пожал плечами, встал и притянул Макензи ближе: «Выходи за меня замуж».
На ум пришло «Ты с ума сошёл?», но Макензи не произнесла слова вслух. Она хотела от него подтверждения верности – вот, пожалуйста. Пока она была не совсем готова ответить «да» или «нет», но стопроцентная искренность в его взгляде в этот момент помогла ей сделать правильный выбор.
Вместо слов Макензи его поцеловала. Уже через несколько секунд поцелуй кипел страстью, он был медленным и нежным, но в то же время вызывал целую бурю эмоций в теле. Распухшая челюсть заныла, когда она открыла рот, но боль скоро прошла, когда Эллингтон медленно опустил Макензи на кровать и проворно стянул с неё рубашку.
Макензи забылась, позволив себе быть уязвимой. Она позволила себе упасть и совсем не боялась высоты, с которой смотрела несколько часов назад. Если бы все падения были такими, то боязнь высоты, конечно, можно было победить.
В голове родилась новая мысль, но она отложила её на потом, а пока они с Эллингтоном придавались знакомому ритму – ритму, в котором – и Макензи уже это знала – она была