Ушат холодной воды, вылитый на меня здорово бодрит, приводя в чувства. Пить хочется до не приличия, поэтому я облизываю влагу на губах. Опять накачали снотворным, как мне теперь плохо от него. Раскрываю глаза, но не с первого раза, потому что не могу привыкнуть к свету, специально направленного в мою сторону, оставляя в тени моего похитителя.
— Что вам нужно? — куда-то в глубину пространства задаю вопрос, который теперь повис в воздухе. Осматриваю себя с ног до груди, отмечая, что одежда на мне, а ноги и руки связаны в тугой узел, который будет сложно развязать без посторонней помощи. Снова смотрю в сторону прожектора, нутром чувствую, что за мной наблюдают, ждут, каковы будут мои намерения по собственному освобождению. — Только трусы в тени прячутся, — со злостью бросаю слова в адрес незнакомца. Затем слышу шуршание, несколько голосов: мужской и два женских. Пытаюсь прислушаться, чтобы понять, знаю ли я их, вдруг уже сталкивалась. И вот, наконец, недоброжелатели тушат свет, но включают центральное освещение, по середине серой комнаты без окон стоит железный стол, около него три прожектора, что горели ранее. На стуле сидит мужчина в маске, сложил ноги на стол, а руки на груди, по глазам понимаю, что ухмыляется, имеет надо мной преимущество, но продолжает молчать, сверля взглядом. Рассматривает каждый участок моего тело, и мне кажется, будто сейчас я перед ним абсолютно голая, позирую в неестественной позе, словно идёт съёмка для глянцевого журнала с темой "унижение женщин". Притягиваю ноги под себя, стараюсь сесть так, чтобы быть неуязвимой, непробиваемой. От мужчины не скрывается ни одно моё действие, лишь хохотнул, и его смех мне режет уши, потому что я узнаю, кто сидит передо мной.
— Зачем тебе маска, идиот, — мужчина резко проскакивает на ноги, руки сжал в кулаки, но не решается подойти ко мне ближе. — Бахтияр, ты издеваешься что-ли? Думал, напялил маску, всё — ты теперь неузнаваем.
Намеренно смеюсь в лицо этому идиоту, но опасаюсь того, на что готов пойти мужчина, с какой целью вообще было спланировано моё похищение. Он продолжает стоять на месте, испускает гортанный рык, словно зверя в себе удерживает, не даёт сорваться с катушек сам себе. Затем дверь открывается, я слегка наклоняюсь в бок, чтобы посмотреть кто зашёл, страх сковал все мои мышцы, давя на лёгкие, сжимая их. Прежде всего я боюсь за своего малыша, не хочу потерять то, что нам Аллах даровал с Самиром, благословил первой же ночью. Дверь со скрипом захлопнулась и во всей красе рядом с Бахтияром встала моя коллега Лайза, наверное, я была ничуть не удивлена, лишь скептически прошлась по ней взглядом, понимая, что всё это время у меня под носом была предательница.