— Самир, — отец успокаивает меня, а я от ярости и злости, что все это время меня оберегали от этой правды, метнул стулом в стену, сжимаю кулаки, до боли в ладонях, наверняка оставляя следы от впившихся ногтей. Аллах, эта боль несравнима с той, что пережила моя бедная мама, будучи совсем юной девушкой. Сколько ей было тогда, всего лишь семнадцать, уже не ребёнок, но и не взрослая женщина. Смотрю на разбитый стул, ножки отломились, осколками разлетелись в разные стороны. — Остынь, — продолжает настаивать.
— Зачем скрывал от меня, — уставился на него, руки в волосах, тяну их, пытаюсь разобраться, понять весь замысел. Отец совершенно спокоен. Сидит по-турецки, вокруг него ореол дыма, глаза затуманенны прошлым воспоминанием.
— И как ты себе это представляешь? — он нарушает тишину. Я стою и молчу, понимаю, отец говорит правильно, но это не даёт мне покоя.
— Но ведь я все равно узнал, — в моём голосе тоска, я жалею лишь об одном, что не нашел этой информации раннее, тогда возможно всё сложилось иначе.
— Самир, сын, — отец кладет трубку, смотрит мне прямо в глаза и говорит: — Ты спасал мою честь, защищая перед кузеном, а я честь твоей матери, чтобы это не стало всенародным достоянием. Я принял, понял и отпустил. Так и ты поступи, это мой тебе совет.
— Отец, это меняет всё. — Я начинаю ходить по кабинету туда сюда, лихорадочно соображаю, что Бахтияр только и держит отца именно за этот крючок.
— Ничего не меняет, — утвердительно отвечает и дает понять, что тема закрыта, затем встаёт и подходит к рабочему столу, что-то ищет. Наконец, находит, — Вот, возьми, это наводка на месторождение Алии. Эта глупая даже не представляет на что нарвалась.
Принимаю из рук отца файлы, убирая их в свою сумку. Это ещё одна проблема, которая свалилась на нашу семью.
— Почему Фархад скрывает, что вы были друзьями? Это многое меняет, отношения должны были быть только сильны.
— Потому что, сын, это уже наши проблемы. Не стоит ещё вас впутывать, — отец отходит от стола, приближаясь ко мне. — Многое бывает несправедливым, и, конечно, кто-то принимает удар судьбы с достоинством, а некоторые начинают сопротивляться, накликая на себя ещё больше сложностей. Но Аллах для каждого уготовил свой собственный мактуб. И наша с матерью выпала такой. Да, я отомстил за девушку, которая стала мне женой. Пусть тогда мы не любили друг друга, но никто не вправе отнимать то, что ему не принадлежит. Эмиль заплатил за это своей же ценой жизни, а я окажусь в аду за убийство брата, — без всякого сожаления произносит последние слова. — Ровно в тот час, когда Фатима призналась в случившемся, я дал слово, что она больше никогда не вспомнит об этом, твоя мама заслуживает быть счастливой, и я стараюсь это делать каждый день, потому что люблю её за всё. Как ты любишь Амину. — Отец ухмыляется, бесята заплясали в глазах. — Мы долго ждали, когда ты уже остынешь к Анне, и разглядишь в девушке любовь к тебе. — Отец рассмеялся, — И судьба, буквально, носом ткнула тебя, чему я несказанно рад, но, увы, приходится платить по всем счетам, чтобы дети обрели спокойствие и счастье.