Потом, когда я вернулась домой, вспомнила о споре. Макару незачем было упоминать об этом, если его не имело место быть. Мужчина не лгал. Властный вообще не умеет врать, а вот что-то хранить в секрете – это у него не отобрать. Чувствую привкус желчи во рту, но перевернувшись на бок, ощущения тошноты пропали. Подперев руками голову, я встречала в окне рассвет. Говорят, что рассветы дарят надежду на что-то светлое в новом дне. И мне бы хотелось верить, что сегодня оно наступит обязательно. Мама топталась возле порога моей комнаты. Пыталась вскользь выяснить, что же произошло со мной, когда влетела домой, будто ошпаренная. Но я проигнорировала ее. Просто поцеловала в щеку, и захлопнула двери в своей комнате. Заперлась на замок, чтобы побыть немного со своими переживаниями наедине. Первые лучи уже касались пола, постепенно поднимаясь выше. Я, как привороженная ими, следила за движением. За их особенным танцем, который согревал теплом, когда прикасался к плоти. Это сравнение завело меня в запретную зону; и теперь вместо этих лучей, я представляла ласковые прикосновения рук Тимофея по всему моему телу. Вздохнула, снова переворачиваясь на спину. Низ живота предательски запульсировал. Ощущение бабочек, которые вдруг проснулись и скорее затрепыхали крылышками, нарастало, как и то, что возросло желание почувствовать полноценное. Нечто прекрасное, которого я до сих пор сторонюсь. Запустив свою руку к себе в трусики и закрыв глаза, начала сама себя доводить до так нужного мне оргазма. Ох, если бы только Котов видел мое выражение лица. Как я прогибаю спинку в пояснице, когда ласкаю себя. Это стало своего рода постоянством. Черт! Стыдно, но мне это дьявольски необходимо. Я представляла вместо своей руки его член, который так бесстыдно выводил круги на клиторе. Затем я опустила руку еще ниже, и развела бедра, касаясь входа. Щеки покрылись огнем, и я чувствовала себя такой распутницей. Но мне безумно нравилось представлять именно то, что стояло перед глазами. Ухмыльнулась. Пик наслаждения нарастал, может не с такой силой, как если бы на месте моей руки оказался Котов, но все же мне удается довести себя и получить желаемое.
— А-а-а, — простонала в тишину своей комнаты. Электрические импульсы дошли до кончиков пальцев ног, и я вся покрылась приятными мурашками. Находясь в своей собственной нирване, я блаженствовала. А потом раздался глубокий вдох и выдох, доносившийся с порога дверей в моей комнате. Мигом распахиваю глаза, и сажусь на постеле. Тимофей облокотился о косяк, благоразумно закрыв за собой двери. Он скрестил руки на груди, и его мышцы прорисовались сквозь ткань рубашки, а взгляд потемнел. Одна единственная ухмылка.