— Ева, не дразни меня, — голос Александрова тоже на высоком вольте, но он не отстраняется от меня, а, напротив, дает мне возможность подумать дважды над своими словами.
— Если сейчас ты отвергнешь меня, — в упор смотрю в его серые, налитые сталью, глаза, глубоко вобрав в легкие воздуха, решаюсь сказать Льву прямо в лоб о своих чувствах к нему. Обстановка раскрепощает и придает смелости, и я не хочу лукавить перед Львом, мне нужно то, что может дать только он. Полный контроль, доверие между друг другом и наслаждение происходящим. — Я больше никогда не подпущу тебя к себе, Лев. Никогда. Как бы сильно мне не было плохо. Я не позволю тебе разбивать мне сердце и терзать мои чувства к тебе. Я нуждаюсь в тебе. Отчаянно и бесповоротно, как и ты во мне.
— За закрытой дверью мне придется стать настоящим, — предупреждает меня, когда как сессия ребят завершилась и в зале зажгли теплый желтый свет. Члены клуба зааплодировали им, и ту же засуетились официанты, принося прохладительные напитки своим посетителям.
— Я хочу, чтобы ты всегда был со мной настоящим, Лёва. Никакой фальши, никакого обмана, — качаю головой, выдавая свои страхи, как на ладони.
— С тобой я всегда был настоящим, Ева, — он прикасается к моей щеке, и я льну к ней, закрывая глаза Улыбаюсь. — Мне было трудно сдерживать себя в нашу первую ночь, я голоден тобою, куколка, — целует в кончик моего носа, щекоча дыханием.
— Так, — раздается громоподобный голос Вольного. Тот нахмуренный, с сигарой во рту и стаканом в руке, уставился на нас двоих. — Я не понял, Александров, — сурово смотрит теперь только на Льва, когда он нехотя оторвался от поцелуев со мной, и обернулся к Эдуарду лицом. — Хотите трахаться, так идите в комнату, твою мать! — возмущается он, выдыхая клуб белого дыма. — Вы фактически сорвали сессию ребят, — с осуждением покачивает головой, но, когда встречается со мной взглядом, улыбается. Тепло и снисходительно. — А вот правилами клуба не стоит, деточка, пренебрегать, — тычет на меня, на что я хмурюсь, не соображая в чем конкретно ко мне претензии: — у тебя белый браслет, Васильевна. Ни-ни, — коварно мотает головой, в глазах пляшут чертята.
— Эдуард, — Лев захотел возразить, но Вольный опередил его.
— Я выпишу тебе чек, Лев, сегодня за твой счет ребята потрахались на сцене. В свое удовольствие.
Александров рассмеялся, и я вместе с ним, опуская глаза от стыда в пол. Кожа горит огнем, и я все еще чувствую отголоски назревающего оргазма, который давит изнутри, желая высвобождения.
— Хорошо, — соглашается Лев, стараясь вновь не рассмеяться от замечания Эдуарда.