Диана возглавила шествие к черепу. Близились сумерки, стремительно переходящие в ночь, так что легионеры озаботились взять собой факелы. Тем временем на улицах Волчьей деревни поднимался ропот. Недоумённый гвалт, сравнимый с визгом свиней и лаем собак.
– Не плетитесь позади, не стесняйтесь, – с наигранным добродушием сказала Диана Ичеримни и Нулгине. – Пусть одна идёт по правую руку от меня, а вторая по левую. Как равные.
Невольницы нехотя поравнялись с ангелшей. Обе были мрачные и озлобленные. Обе были на полголовы выше Дианы, взятой в окружение. Но крылатую бестию это не тревожило – она знала, что язычницы не посмеют ей даже волосы растрепать.
– Ты как будто побледнела, Нулгина. Не привыкла видеть отрезанные головы?
– Чего ты от нас хочешь?
– Прогуляться с почтенными дамами, поглядеть на культуру местных народов.
– Чего тебе надо? – выкрикнула ороница.
Диана сделалась серьёзнее и ответила:
– У меня две цели: я хочу показать вам, язычникам, чего стоят ваши верования. А кроме того, мне интересно узнать, на что дикари способны ради того, кого любят.
Ангелша кивнула в сторону Ичеримни и сказала:
– Она, например, не отважилась грызть горла за супруга. Чтобы ты сделала, вручи я тебе в руки голову Бэюма?
Нулгина напряглась, представляя себе эту ужасную картину.
– Тебя лишают твоей любви, посягают на самое твоё сердце, лишают смысла жизни… Я не права, костепоклонница?
Ичеримни еле выдавила из себя ответ:
– Я жрица Иргиема. Я должна нести народу веру. Мне есть, ради чего жить.
– Вот как ты оправдываешь своё бездействие. Погоди, я немного устала от этого шлема.
Совершенно внезапно Диана протянула Ичеримни копьё и буквально всучила его нандийке.
– Подержи, будь добра.
Беспечно отдав Ичеримни гасту, Диана расстегнула застёжку и сняла шлем. Встряхнув головой, ангелша оправила волосы, после чего сплела заново пучок на затылке. Она не торопилась, прихорашивалась с дотошностью и нарочитым равнодушием к оружию в руках Ичеримни.
– Подержишь пока копьё у себя? Люблю, когда у меня одна рука свободная, а в левой придётся держать шлем.
Диана с улыбкой подняла подбородок, обнажая перед Ичеримни шею. Нандийку воротило от кичливой уязвимости ангелши, но поделать с этим она ничего не могла. Что-то мешало вдове схватить копьё половчее и нанести убийце её мужа смертельный удар. Так высокомерно смотрела служанка Джовиты на язычницу, что у последней руки опускались.
– Вот и славно, – произнесла Диана. – Можешь опереться на копьё, как на посох, я возражать не буду.
После этих слов ангелша жестом потребовала тишины. Процессия приближалась к черепу, и Диана захотела лучше его рассмотреть. Костная громада высилась наравне с деревьями, её размеры внушали трепет, но вовсе не почтение. Диана могла восхититься красотой архитектуры, вложенным трудом, строгостью, практичностью – чем угодно, но не одними только размерами. Перед ней валялись мерзкие замшелые кости, и величина не делала их особенными. То, что язычники считали храмом, для Дианы было бренной трухой.