– Ты ничего обо мне не знаешь, – процедил турич. – Так что прекрати этот разговор и подумай лучше о том, что Скотница может нагнать нас в любую секунду.
Ратибор наивно полагал, что сможет унять нервы, сорвав зло на товарище. Но сковывающее отчаяние никуда не делось. Всё словно вывалилось из рук и потерялось в темноте. Турич вспомнил кнут Скотницы, что в секунду сломал его топор. Это обезоружило Ратибора во многих смыслах.
Турич чувствовал себя затравленным зверем. Это чувство можно было прогнать, будь у воина оружие, возможность вернуться и принять бой со Скотницей. Ратибор бы никогда на такое не пошёл, но сама возможность успокаивала бы.
Попав в Земли за Башнями Ратибор не сделал, по сути, ни шагу, но уже лишился кольчуги, меча и топора. Остался щит, и только он не дал туричу сдаться. Перед глазами встал образ умбона, исполненного в виде сестринского лица. Из него медленно вырисовалась и сама сестра. Балемила.
Ратибору померещилось, что вот она – идёт впереди и смотрит брату за спину, не позволяя подкрасться злой богине. Туричу стало стыдно показывать трусость даже перед воображаемой сестрой. Шаг за шагом воин отринул мысли о неминуемой каре. Было сложно, на это потребовалось очень много времени, но Ратибор добился-таки воинского хладнокровия. Одному Туру известно, как поступить в случае, когда богиня настигнет, но Ратибор заставил себя не думать об этом раньше времени.
Балемила не была воином, не имела никакого отношения к оружию. Сестра Ратибора никогда не сражалась, судьба не вынуждала её бороться за жизнь. Ратибор с Балемилой не были сиротами, что могут положиться только на себя. Но при этом именно старшая сестра научила Ратибора давать отпор.
Давно её не стало. Ратибор на секунду задумался, какие ужасы ждали бы Балемилу, будь она жива.
Ведь остались же в Пяти Землях боевые товарищи. Те, кто проиграл в решающей битве, но остался жив и не смог бежать. Славные дружинники, что угодили в плен. Как Джовита покарал их за стремление к свободе, за своеволие князя и за гибель Акуэль, своей супруги? Если Ратибор вернётся в Туричское Княжество, не увидит ли он там разруху, страшнее той, что учинила Седая Скотница?
В Княжестве осталась и любовь Ратибора. Та, о судьбе которой воевода ничего не знал, та, о которой он боялся думать даже здесь.
Балемила, не дай изгрызть себе душу.
Долго плавал турич в мареве мыслей, пока сквозь тьму не прорезались звуки реального мира. Где-то наверху послышался плеск воды. Тайный ход поднялся к поверхности и пообещал скорое своё завершение.
– Свежим воздухом повеяло, – жадно вдохнул Игун.