Хм. Какой, например? Той, где я сам привел к нам в дом любовника Марс? Или той, где они встречались за моей спиной, пока я всячески пытался доказать ей, что тоже чего-то да стою?.. Боюсь, от таких деталей читатели подавятся сопереживанием. Захлебнутся сочувствием ко мне и, чего доброго, начнут поносить дочку О'Коннора…
А я не хочу, чтобы о ней говорили и думали плохо. И если когда-нибудь и решусь на откровенный рассказ, то явно сделаю его не для широкой публики.
— Нечем там делиться… — пробурчал я, не глядя на корреспондента. — И гордиться тоже нечем. Если бы была возможность, я вырвал бы ту страницу из своей биографии.
Журналист на миг оторвался от своих записей и глянул на меня с изумлением. Даже из моих скупых ответов он умудрился почерпнуть какую-то важную информацию и теперь старательно доверял ее бумаге: вопреки трясущейся повозке, строчки выходили стройными и красивыми. Может, ему и необязательно рассказывать ВСЮ правду? Проблем с воображением у парня явно нет.
— Но разве любовь не чудесное, светлое чувство?
— Какая пошлость, — мне захотелось сплюнуть. — Скажи еще, что она вдохновляет людей на подвиги…
— А разве нет?
— Уж о моем деянии во славу любви не нужно ничего рассказывать — оно и так всем известно. Благодаря ему я целых полгода отдыхал в Пентонвиле…
Что-то я поспешил, называя Малькольма источником хорошего настроения. Запамятовал, как молниеносно он умеет его портить одними своими вопросами.
— Значит, смерть барона вы тоже пока не готовы обсуждать? — собеседник глубоко вздохнул и обмакнул перо в чернила.
— Готов, — после недолгого размышления ответил я. — Но явно не в дороге и не в трезвом состоянии… Кстати, заляпаешь мне фиакр — вычту из твоей зарплаты. Стоимость фиакра.
Лукас присмирел и на всякий случай прикрыл чернильницу крышкой.
— Ладно, тогда последний вопрос на эту тему: кажется, вы упоминали причину гибели вашей невесты… Не помню, какую конкретно… Можете повторить?
Я безразлично пожал плечами.
— Ничего отличного от официальной версии сообщить не могу — я тогда сам был в местах не столь отдаленных. Брюшной тиф… Стремительная беспощадная хворь. Врачи не смогли помочь моей невесте, и я больше никогда ее не видел… Впрочем, что это мы все обо мне да обо мне? Расскажи тоже что-нибудь захватывающее. Сам-то ты как, Малек? Любил когда-нибудь?
Его рука, старательно выводящая буквы, дрогнула и прочертила резкий зигзаг. Ровные этажи аккуратных строчек обезобразились уродливой кляксой.
Я усмехнулся и оперся локтями о колени, смещаясь к Мальку и наблюдая за его лицом.