Девяносто на шестьдесят при норме для мужика, кажется, сто двадцать на восемьдесят.
— Можно говорить? — тихо уточнил Петенька, когда я уже три раза перемерила и на двух руках.
Кивнула, раздумывая над скорой.
— И что тут? Норма?
— Норма. Была бы, если бы тебе было лет пять. А тебе? — уточнила, нервно скручивая манжету и убирая ту в сумочку.
— Тридцать один. Таблетку-то дашь? — спросил и провёл кончиками пальцев по ноге.
— Что ты? — дёрнулась, совсем он, что ли?!
С таким давлением и домогается.
— Стрелка у тебя на чулке. — как ни в чём не бывало указал на чулок.
— Иди ложись в кровать, я тебе таблетку принесу. — велела ему, от греха подальше отправила.
Петенька ушёл в спальню, а я суетилась, ища в аптечке цитрамон и не могла понять, какого хрена он молчал, что помирает от головной боли?!
Выдав Петеньке таблетку, я устроилась рядом с ним. Только он разделся и лёг под одеяло, а я в одежде и спать не собиралась. Без всякой задней уже мысли устроилась с книжкой, которую необходимо было просмотреть по работе.
— Ты что тут собираешься сидеть?! — немного неуверенно, но всё же возмутился Петенька.
— Да, вдруг тебе хуже станет. Я подожду пока ты не заснёшь. — всё-таки человечности во мне было больше, чем похоти.
Человеку плохо, как я могу думать о себе и своих желаниях в этот момент?
— Сомневаюсь, что у меня получится заснуть. — ворча, произнёс Петенька.
— А! Тебе свет мешает? Я могу тогда с телефона почитать. — уже потянулась к выключателю, как позади меня что-то звонко щёлкнуло.
— Мне вот это мешает, а не свет. — грубо ответил болезный, а до меня дошло, что это щёлкнула резинка пояса и сделала она это об моё бедро. Кожу там куда пришёлся удар зажгло, а в животе приятно заныло от возбуждения. Ну ё моё! Только ведь успокоилась…
Села на своё место и отыскала строчку, с которой отвлёк меня Петенька и только лишь отыскав ответила ему;
— Так ты глаза закрой и не смотри. — съязвила, но всё же подумала, что могу прикрыться покрывалом.
— Я пробовал. Это не помогает. Я же знаю, что они тут. — ответил Петенька, шепча при этом и прикрыв глаза словно умирающий.
— Кто они? — не сообразила сразу о ком он.
— Ноги твои в чулках и задница в поясе. Лямки эти… — при этом он облизнулся и нервно сглотнул.
— Ладно. Пойду в гостиную, там поработаю. Зови, если что, а то помрёшь ещё у меня тут, а мне нельзя трупы в квартире иметь.
Пока говорила это, сгребала всё, что мне было нужно для работы и штаны домашние прихватила, проходя мимо шкафа. Петенька заржал на мою речь и радостно предположил;
— За труп батя заругает? — он делал вид, что глаза закрыты, но даже в слабом свете прикроватной лампы я видела, как подрагивают его ресницы.