— Ну разумеется, нет. Вы проникли в самые мрачные мои тайны, мисс Риаз. Нет, теперь, если вы вдруг вздумаете сбежать, я прикую вас к стене каземата в самом мрачном склепе Академии, поверьте мне. Я долго выбирал его ради этой цели.
Его рука спустилась ниже пупка, и Кира шевельнулась, раскрывая для него бёдра.
— И сколько неудовлетворительных отметок, — шепнула она, — мне следует получить, чтобы вы меня туда заперли навсегда?
Тихий смех, и полотенце слетело с неё, открывая взгляду залитую солнцем комнату — и раздетого мужчину, склонившегося над ней.
— Вы их уже получили, мисс Риаз. Все до единой.
Он протянул руку, и с серебряного блюда упала крышка. Кира приоткрыла рот.
В прозрачной, как слеза, вазе лежала земляника. Такой крупной Кира не видела давно. Никогда, быть может.
Солнечный свет накрывал её живот жаркой щекотной ладонью, и яркие ягоды притягивали взгляд.
Первая упала во впадинку пупка. Вторая — прямо между её приоткрытых губ.
А третья… Кира покраснела.
— Хочу видеть вас такой, — негромко пояснил он. — Развратной и красивой.
Кира слизнула ягоду с нижней губы. Безумно, чудесно, потрясающе вкусную ягоду.
— Ещё, — хриплым шёпотом попросила она.
Две ягоды сразу упали ей в рот, тут же оказавшись ещё вкуснее, чем первая.
— Вы так и будете меня кормить? — дразняще произнесла Кира. — И не попробуете ни одной сами?
— А я должен?
Он смотрел на неё насмешливо и немного печально: ведь проклятие всё ещё не было снято. Но они не должны были торопиться. Её профессору нужно восстановиться после храма, а ей — отдохнуть. Только слившись в идеальную гармонию, они могли противостоять тёмному проклятию Арчибальда фон Вюрнера.
Но сейчас, лёжа обнажённой перед мужчиной, который связал её и которого она хотела, Кира не могла думать о проклятии. Только о том, кого она любила. И о тихом медленном счастье в солнечной комнате, которое их ждало.
— Попробуйте меня на вкус, — шепнула она. — Ведь я такая сладкая.
Он медленно склонился над ней. И вобрал губами ягоду с её губ.
— Я ничего не могу с собой поделать, — произнёс он. — Маг бережёт себя и сдерживается перед ритуалом, но прямо сейчас я слишком хочу свою невесту. Свою возлюбленную.
— Меня.
— Только вас.
Несколько ярких ягод легли ей на грудь. Две — между её губ, снова, и Кира с радостью слизнула их, лукаво глядя на своего мужчину.
— Чего вы ждёте?
— Пока вы начнёте умолять, разумеется.
Кира поперхнулась.
Я?
Но он склонился над её грудью, дразняще провёл кончиком языка по соску, и Кира поняла: умолять она будет. Долго, громко и беспрерывно.
Проклятие вдруг и впрямь отошло на задний план, исчезло, растворилось в солнце и земляничном вкусе на губах. Остались только они двое — и в его взгляде читалось всё, что только мог сделать мужчина с обнажённой девушкой, связанной перед ним.