— Что я делаю, — прошептал он, — вам должно быть понятно из опыта, мисс Риаз. Я хочу вас, и я вас получу.
Он сноровисто расстёгивал её брюки. Миг, и они оказались спущенными до колен.
— Нет, — хрипло сказал он. — Мне этого недостаточно.
Киру никогда не раздевали так жадно и быстро. Жакет и тонкий свитер полетели в сторону, чашки лифчика были смяты и отброшены, открывая грудь на всеобщее обозрение. Белья на ней больше не было, так что едва с неё были стянуты брюки, она осталась совершенно нагой. В туфельках, но это, кажется, заводило их обоих ещё больше.
— Ритуал… — хрипло напомнила она.
— Состоится. Чувственная связь, помните? — Он обхватил её ягодицы. — Я напомню.
Он прижал её спиной к стенке лифта. Руки Киры сами потянулись к его молнии, но он перехватил их и вздёрнул у Киры над головой. Не закрепляя их магией: Кире хватило одного-единственного взгляда.
— Вздумаете их опустить — выпущу из лифта голой, — преспокойно сказал он. — Вам всё равно нужно будет раздеться, в конце концов.
— Я вас.
— Обожаете. — Он склонился над её губами. — Я знаю.
Кира целовала его, пока он расстёгивал брюки. Целовала его, ощущая, как он подхватывает её ладонями под бёдра. Как разводит её ноги в стороны, как прижимает плотнее к стенке — и наконец берёт её.
— Маг же должен сдерживаться перед ритуалом, — прошептала она.
— Теперь, когда мы истинная пара, — больше нет.
Он зарылся лицом в её волосы, не переставая двигаться. Быстрее, быстрее, вколачивая себя в неё тугими мощными рывками. Кира начала задыхаться. Он держал её именно так, чтобы она расслабилась и получила наивысшее удовольствие, и она беззастенчиво этим пользовалась.
— Ночью мы всё повторим у открытого окна, — прошептала она. — И на полу. И на кровати. Он прикусил ей мочку уха.
— Когда мы снимем проклятие, — прошептал он в ответ, — я никогда больше не дам вам спать. Кира счастливо рассмеялась, откидывая голову.
И одновременно всю её пронзило щемящее предчувствие близкой боли. Пронзило чудовищной, сильной, невыносимой печалью, которая приходит только тогда, когда видишь будущее наверняка.
Оно было сокрыто от Киры. И от профессора тоже: руна над её грудью молчала. Но…
.. Но тоска, нахлынувшая на неё, была реальной.
Кира упрямо тряхнула головой и вернулась к нему, к его поцелуям, его жаркому телу, к бесконечной нежности, с которой профессор держал её. И тоска угасла.
Только щемящий уголёк боли, задвинутый куда-то далеко-далеко, остался.
Шанс, что проклятие снять всё-таки не удастся. Совсем небольшой шанс.
Но страшнее его не было ничего.