— Ты говорила, что всегда хотела с ней познакомиться, а она сказала, что у нее нет ни одной фотографии Глена. В общем, мы столкнулись в Дублине, и я решил, что сейчас самое время для воссоединения. — Пряча руки в карманах куртки, Мал подмигивает и подталкивает ее плечом. Насчет одного моя мама была права. Уровень эмоционального развития у мужчин на нуле.
Я хлопаю глазами, стараясь не вспоминать, как отец Доэрти говаривал о ее желании побыть одной, однако Мал упоминает, что она ужасно хотела со мной познакомиться. Только одно из этих утверждения правдиво, и я догадываюсь какое.
Кэтлин оценивающе смотрит на меня, и я не виню ее за это — я свалилась на нее как гром среди ясного неба. Однако чувствую вину за то, что не прислушалась к совету отца Доэрти. Сестра качает головой, приходит в себя, улыбается и решительно бросается с объятиями под дождь. Я пошатываюсь и обнимаю ее в ответ.
— Господи. Господи. Господи. — Ее объятия такие крепкие, что у меня трещат кости.
Я оттаиваю в ее руках и разражаюсь смехом и слезами одновременно. Эмоции плещут через край, но не каждый же день я знакомлюсь со своей сводной сестрой.
— Да вы оба промокли до нитки! Заходите в дом! Заварить чай? — Кэтлин размыкает объятия, дергает меня за руку и заводит нас в дом. Она бежит в ванную и выходит с двумя теплыми полотенцами. Мы с Малом с удовольствием в них заворачиваемся.
— Чай! — восклицает Мал, словно лучшего предложения в жизни своей не слыхивал. — Какое чарующее слово. Рори, ты знала, что Кэт здорово заваривает чай? Лучший в графстве. Я не шучу.
По пути на кухню Кэт хлопает Мала по груди и хихикает как школьница. Мы бредем по узкому коридору, где на крючках висят пальто и шарфы. Все такое маленькое, аккуратное и уютное. Дом наполнен духом семидесятых благодаря зелеными обоям, деревянной мебели и теплому свету. Здесь все так знакомо. Видно, что тут живут люди. Мамин дом в Нью-Джерси скорее напоминает помещение с мебелью.
— Не в графстве — в стране, — поправляет себя Мал.
Кэтлин хлопает Мала по плечу и властно кладет на него руку. Вздохнув, как будто это привычное дело, он хватает ее за запястье, разворачивает и проворно прижимает к коридорной стене. Я резко останавливаюсь, наблюдая за разворачивающейся на моих глазах сценой. Мал держит ее так, как фермер держит скот — грубо и равнодушно, но Кэтлин тяжело дышит. Полуприкрытыми глазами, в которых плещется похоть, она пытается вывести его на решительные действия. Сестра тихо стонет, вздрагивает оттого, что потеряла контроль на собой, и густо краснеет. Мал глядит на нее как на погрызенную игрушку. На знакомую старую игрушку, которую жалко выбросить из-за воспоминаний, но играть с ней дальше уже неинтересно.