Его имя отчаянным криком сорвалось с моих губ.
— Дик! О, Боже! Пожалуйста…
— Ты моя? Говори! Мои яйца плавятся от желания тебе засадить, Вишенка. Сейчас все будет, просто признай.
— Я… Генри еще не знает. Мы на временной паузе. Я… не знаю… Пожалуйста!
— На какой, мать его, паузе?! Вы что, не расстались?!
Мужчина шипит.
— Бл*дь, идиот! Я без резинки!
Он с явным шоком посмотрел вниз, приходя в себя и обнаружив, что вообще забыл о защите.
И неожиданно все закончилось. Он резко отстранился, оставляя меня одну, с быстро холодеющей влагой между ног. Матерясь и шипя сквозь зубы, с трудом застегнул брюки.
— Дик! — я неверяще смотрела как меня бросают прямо во время секса.
— Детка, я не трахаю баб своего сына. Вообще не ебу чужих баб, даже если просят.
Глава 12
У подруг — ума палата
Не помню, чтобы меня когда-нибудь так унижали. Папа говорил, что надо жить праведно — и тогда нам никогда не будет стыдно. Вот с этим-то и проблемы… с праведностью.
Я сползла со стола и оправила юбку. Без трусиков низ ощущался непривычно беззащитно. Слишком прохладно, я стиснула ноги и скрестила руки на груди, инстинктивно принимая закрытую позу.
— То есть ты меня бросаешь? Сразу после того, как я дала понять, что неравнодушна? И делала все, что ты просил?
Чем дальше я говорила, тем выше взлетали брови Питона, а потом что-то поменялось и его лицо разгладилось, заледенело. Я почувствовала себя глупо, словно спорю со стеной.
— Ты еще встречаешься с другим, — растягивая слова повторил он, побарабанив пальцами по спинке дивана. — Вот что, детка, так не пойдет. Я имею… отношения только со свободными женщинами. Ты меня интересуешь, скрывать не буду, но мне нужно понять, что делать в такой ситуации дальше. И уж точно — не выход трахаться по секрету от Генри.
Я не знала куда деть глаза и, предпочтя промолчать, принялась разглядывать змеиный хвост на его обнаженном животе. Он так и притягивал взор. Почему в этот момент я еще надеялась, что Дик остынет, не станет вот так рубить с плеча. И наблюдала за ним, ждала… чуда.
Он нагнулся к столику, на котором стол поднос с бутылками, выбрал что-то крепкое, плеснул в стакан и отвернулся, словно бы потеряв ко мне интерес. Все. Финита. Осознание произошедшего обрушилось на меня внезапно. Открылась, доверилась, размечталась и оказалась отвергнутой, просто выброшенной как неподходящая, уже кем-то использованная тряпка. Мой разум, цепляющийся до последнего за наивные фантазии, вдруг прояснился.
Не позорься, дурочка. Я задохнулась, словно меня ударили в сердце. Больно. Как же это оказалось больно.