Закусив губу, девушка придвинулась ближе, села на край кровати, и дотронулась до спутанных темных волос мужчины. Его бы не мешало искупать, но он совершенно беспомощен, и всё, что она может для него сделать сейчас, это принести в спальню таз с водой и попытаться осторожно обмыть его.
Мысль эта смутила Леську. Ведь тогда придется раздеть его…
Но упрямым и стойким характером она уродилась в отца, и решительно направилась во двор, чтобы в бане взять всё необходимое. Николай был военным хирургом, вытаскивал чуть не с того света ребят, которые попадали под обстрел или натыкались на гранату, и ему Леся доверяла. У Руслана легкое сотрясение мозга, отец пичкал его лекарствами, и девушка подозревала, что среди прочих были и мощные анаболики, наверное, поэтому он всё время спал… А лекарственных препаратов, в основном, в компактных ампулах, в довольстве имелось в аптечке, и Николай заверил, что серьезной угрозы для жизни нет.
Сознание вернётся, скорее всего, это следствие удара головой. Еще что-то объяснял про какие-то пластины, но Алеся не вникала, услышав самое главное — их странный гость скоро придет в себя и поправится…
Вооружившись необходимыми банными атрибутами, она принесла их в комнату, затем согрела воду. Шагнула к Руслану, и, набравшись смелости, взялась за ремень. Руки дрожали, пальчики не слушались, но Алеся, стиснув зубы, продолжала свое занятие. Пришлось приложить усилия, чтобы стянуть штаны, их нужно постирать. Отец будет дома не раньше, чем послезавтра, у него очередной рейд с приезжими. А на охоте Николай пропадал по два — три дня.
Какое-то время она сидела, оцепенев, и уставившись на него. Стащить боксеры представлялось для неё задачей невыполнимой, но Леська пересилила ступор, и, ухватив за резинку, потянула вниз. Гость зашевелился, кожа его уже не пылала жаром, лихорадка спала. Девушка зажмурилась, так и не осмелившись расправиться с трусами, и, намочив мягкую тряпицу, принялась обтирать его лицо.
Покончив с этим, осторожно положила его голову себе на колени, и взялась за шампунь. Мытье волос немного отвлекло её, сердце выровняло ритм, и Алеся провозилась долго, аккуратно отдирая спекшуюся кровь. Подбросила в печь дров, чтобы он не почувствовал озноба, принесла чистую воду.
Щеки горели смущением, когда она, боясь придавить чуть сильнее, скользила мокрой тряпицей по широким плечам, стараясь не задеть повязку, потом вниз от груди до живота. Коснулась свободной ладошкой едва заметного пресса, погладила тугие кубики. Её охватила дрожь, к паху прилила кровь, но Алеся не понимала природу этих ощущений.